Как мы стали людьми. Поиски истоков человечества - Флориан Брейер

Влажные и теплые промежуточные периоды характеризовались крайне высоким количеством осадков, которые до трех раз могли превышать сегодняшнюю норму. Температура по большей части находилась на уровне субтропиков или тропиков при среднегодовом показателе +20 °C. Такого душного климата, словно в прачечной, сегодня в средних широтах больше нигде нет. Возможно, объясняется это следующим образом: за счет действия тектонических сил Южная и Северная Америка приблизились друг другу, и – в результате временного закрытия Панамского перешейка – между ними возник сухопутный мост, которого раньше не существовало[45]. Теперь поверхностные течения из Южной Атлантики больше не попадали в Тихий океан, а изменили направление своего движения на север. Так в ходе процесса развития Земли возникло течение Гольфстрим, переносившее массы теплой воды в Северную Атлантику. Высвобождение скрытой теплоты испарения [Verdunstungswärme] и значительные различия в атмосферном давлении между Исландией и Азорскими островами были причиной мощных восточных ветров и ливневых дождей в Европе.

Благодаря огромным количествам дождевых осадков во время этих влажно-теплых периодов в Европе образовались крупные речные системы, например Рейн и Дунай, а также обширные озера. Кроме того, в результате столкновения африканской и европейской континентальных плит выросли такие горные системы, как Альпы, Пиренеи и Карпаты. За счет наличия различных высотных поясов на них сформировалось большое количество зон с разными жизненными условиями. В ответ на это растениям и животным пришлось искать новые эволюционные решения.

Сложно сказать, почему во время срединной фазы своей эволюции, разворачивавшейся на территории Европы, человекообразные обезьяны особенно успешно перенесли произошедшие изменения и необычайно быстро достигли следующих стадий развития. Возможно, это объясняется разнообразием окружающей среды, более обильными запасами воды или же более эффективными преобразованиями на генетическом уровне. Так или иначе, бесспорным остается тот факт, что до настоящего момента в Африке не было обнаружено окаменелостей настолько развитых человекообразных обезьян, хотя многие исследователи активно их искали.

По этой причине канадский антрополог Дэвид Беган, как никто другой из его предшественников изучивший вопрос эволюции человекообразных обезьян, считает маловероятным, что в эпоху миоцена, то есть приблизительно в промежутке между 23 и 5 миллионами лет до нашей эры, подобные человекообразные обезьяны обитали на территории Африки и Евразии. Подводя итог многолетним исследованиям, Беган пишет в своей книге The Real Planet of the Apes, что «предок африканских человекообразных обезьян и человека на самом деле появился в Европе, а не в Африке»[46]. В период между 14 и 7 миллионами лет назад Европа была своего рода огромной лабораторией, в которой человекообразные обезьяны совершили огромный прорыв в своем развитии. А затем они снова вернулись в Африку, когда климатические условия там снова стали более благоприятными для жизни, в то время как в Европе они, напротив, ухудшились.

Несмотря на то что многие события и процессы тех времен нам все еще неизвестны, предположение Бегана, скорее всего, верно. Целый ряд невероятных находок, которые в последние годы мне и моим помощникам удалось сделать в Германии, проливают еще немного света на этот вопрос. В следующей главе, перед тем как мы перейдем к третьей и последней фазе развития человекообразных обезьян, мне бы хотелось рассказать эту историю.

Вокруг красивого, построенного в барочном стиле монастыря Ирзее, вблизи от алльгойского городка Кауфбойрен, недалеко от замка Нойшванштайн, почва богата глинистыми породами, в которых содержатся пласты бурого угля. О существовании этого угля известно с давних пор, а местные жители и раньше добывали его и использовали в качестве топлива, главным образом в тяжелые экономические времена. Однако до недавнего времени мало кто подозревал, какие еще богатства скрыты в этой глине.

Одним из немногих, кто знал, что местная почва хранит нечто ценное и для науки, был археолог-любитель Зигульф Гуггенмос[47]. Уже в начале 1970-х годов в одном из глиняных карьеров, расположенных в коммуне Пфорцен на расстоянии нескольких километров от этого монастыря, он обнаружил кости млекопитающих, возраст которых составлял несколько миллионов лет. Среди прочих находок там были частично сохранившийся скелет одного из предков современных слонов, нижняя челюсть гиены, а также останки лесной антилопы. Приблизительно в то же время независимо от Гуггенмоса это место посетили исследователи из Мюнхенского университета, целью которых было проведение раскопок в поисках окаменелых останков малых млекопитающих. Их удача также не обошла стороной. Среди прочего они обнаружили много неизвестных видов и родов грызунов и насекомоядных. В 1975 году они опубликовали научную статью[48], в которой описали исчезнувший животный мир, отличавшийся разнообразием видов. В своей работе они, кроме того, дают характеристику горной породе и поясняют, что этот особый пласт глины можно узнать по содержащимся в нем кусочкам угля черного цвета. Однако это было роковой ошибкой.

За исключением Зигульфа Гуггенмоса, на протяжении 30 лет никто больше не проявлял интерес к палеонтологическим сокровищам, лежавшим в земле недалеко от Кауфбойрена. Вместо этого из карьера, который местные жители называют «кузницей», каждый год вывозились сотни тонн глины, которая вместе со всем своим содержимым перерабатывалась на заводе по производству кирпичей. Во время своего визита на этот карьер я быстро нашла характерный пласт, содержавший вставки черного материала. Он представлял собой желобчатую структуру шириной около пяти метров, находившуюся в разрабатываемой стене карьера высотой приблизительно в пять метров. Предполагаемые «кусочки угля», размер которых мог достигать десяти сантиметров, были мягкими и податливыми. В отличие от бурого угля, который обычно обладает твердой структурой, их можно было с легкостью раскрошить пальцами. Поэтому я решила вооружиться лупой. То, что я увидела при десятикратном увеличении, лишь усилило мои подозрения: я обнаружила там крупнопористые, губчатые образования. Это были кости, приобретшие черную окраску.