Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Когда запоют мертвецы - Уна Харт

Когда запоют мертвецы - Уна Харт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 119
Перейти на страницу:

Рыбаки вынуждены были признать, что ее слова разумны. Оставив мужчин расправляться с уловом, Гисли повел Тоурдис домой. По пути она размышляла, стоит ли говорить о странном вое за валуном, но решила промолчать, пока не выяснится, кто это был. Тем временем Гисли стал расспрашивать, как поживает матушка, и Диса рассказала ему о дурацком ребенке, который орет целыми днями и ночами, не давая спать всему дому. От этого мама сама не своя, все забывает и дремлет на ходу. Про себя Тоурдис думала, что лучше бы этого ребенка унесли аульвы, да вот только в Стоксейри их не водилось. Быть может, с Рождеством, когда аульвы переезжают, кто-нибудь поселится поблизости, но до тех пор оставалось еще две недели.

Похоже, Гисли опечалила и встревожила история о плаксивом ребенке. Наверное, его тоже удивляло, как в одной и той же семье могут рождаться такие крепкие дети, как Диса и Бьёрн, и такие хлипкие, как ее сестра и младший брат. Маленькая рука Тоурдис тонула в его большой шершавой ладони. Мрачность Гисли словно передалась ей вместе с сумерками, наползающими на берег.

* * *

Матушка встретила Тоурдис хлесткой затрещиной. Она же велела не уходить! Предупреждала, что понадобится помощь с младшими детьми!

– Почему ты никогда не слушаешь? Тебе наплевать?

Тоурдис и вправду не слушала, и ей действительно было немножко плевать, но Хельга выглядела такой уставшей, что Диса прикусила язык, лишь бы не схлопотать еще одну затрещину. Оставив мать с Гисли, она юркнула на кухню. Младенец от коровьего молока все-таки успокоился и задрых. По пути на кухню Диса заглянула в его колыбельку, но Кристин предостерегающе замотала головой и зажала нос. Солома под ребенком пованивала.

Зато приятно было в кои-то веки побыть дома в тишине. Пока служанки на кухне накладывали в глубокую миску скир, наливали в кувшин кислую сыворотку и выуживали из котелка сваренное баранье мясо, в бадстове загрохотали ботинки. Значит, вернулись мужчины, и пора было подавать еду. На кухню вошла мать, чтобы разделить мясо на порции для каждого гостя и члена семьи. Тоурдис осторожно высунулась из-за занавески, чтобы посмотреть, кто пришел. Кроме брата и отца, явился преподобный Свейнн с женой Тоурой, такой же скучной и неприятной, как он сам. Она всегда повязывала шаль так туго, что на пузе появлялась пара лишних складок.

Отец, сидевший на кровати с широко расставленными ногами, выглядел довольным. Пабби повсюду сопровождал запах молока, пота и браги, руки у него были горячими, а сквозь волосы на голове просвечивала розовая кожа. Тоурдис нравилась отцовская фигура, которая занимала весь дверной проем, когда он появлялся на пороге. Его живот рос с каждым годом, как у женщины на сносях. Когда Диса была маленькая, она спрашивала, появится ли у нее еще один братик или сестра. Пабби хохотал в ответ и сажал ее себе на шею, придерживая за ногу, чтобы не свалилась. Сложно было найти человека, который смеялся бы так же много, как пабби. Он называл себя самым веселым окружным старостой во всей Исландии. Наверное, за это мама его и полюбила – за то, что он всегда знал, как ее развеселить.

Впрочем, даже его веселость как ветром сдувало, когда являлся преподобный Свейнн. Из-за визита пастора все ужинали в тяжелом молчании, сидя каждый на своей постели и держа миски на коленях. Невысушенные ботинки Тоурдис неприятно хлюпали. Когда трапеза закончилась, зажгли больше ламп, и все устроились за работой: отец принес из сарая ножи для разделки рыбы и брусок для заточки, а мама взялась за прялку. Младенец снова раскричался, и Кристин пришлось взять его на руки, чтобы успокоить и поменять одеяльце. Дисе и батрачкам велели вязать. Это было лучше, чем чесать шерсть, но все равно тоскливо. Не будь на посиделках преподобного Свейнна, мать разрешила бы им спеть римы или рассказать сказки, но в присутствии пастора иных развлечений, кроме бесконечного повторения Слова Божия, не полагалось. Жена пастора принялась давать Хельге советы, как сделать, чтобы малыш не плакал. Мать слушала с вежливой улыбкой и продолжала прясть, изредка кивая, но ничего не отвечая.

Пришла также пасторская дочь, Сольвейг, старше Дисы лет на пять, с недобрым взглядом и толстой темной косой. Коса выглядела как живая, словно на плече у Сольвейг задремала кошка. Девочки никогда не заговаривали. Диса вообще не видела, чтобы Сольвейг говорила с кем-то, кроме своей матери.

Сама Диса попыталась целиком уйти в вязание, но пальцы у нее были неуклюжими, и спицы то и дело норовили сбросить нитку. Рукоделие вообще давалось ей с трудом: когда она чесала шерсть, то умудрялась все руки исколоть об чески, когда пряла, нить получалась то тонкой, то толстой, а вязаное полотно и вовсе выходило неровным и с дырками от пропущенных петель. Тоурдис знала, что нужно просто привыкнуть и руки сами возьмутся за дело, но сиплое дыхание священника и запах тухлой рыбы сбивали ее с толку. Она незаметно скинула мокрые ботинки и поджала под себя ноги, спрятав их под юбкой. Останавливаться было нельзя. Работы в рождественский пост всегда много: требовалось наделать целую гору варежек, кофт, чулок и шапок для каждого члена семьи и на продажу…

Странный рев, что она слышала на берегу, никак не шел из головы. Тоурдис уже голову сломала, раздумывая, что это могло бы быть, но в конце концов решила, что издавало его морское чудовище. Погрузившись в свои мысли, она перестала вязать. Такое с ней случалось: стоило о чем-то крепко задуматься, как тело замирало и взгляд устремлялся куда-то вдаль. На сей раз вместо маминого окрика раздалось раздражающее покашливание преподобного Свейнна.

– Кто из вас помнит Второе послание апостола Павла к Фессалоникийцам? Позвольте… «Вы сами знаете, как должны вы подражать нам; ибо мы не бесчинствовали у вас, ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас»… Не обременяешь ли ты свою семью, дитя мое?

Диса встрепенулась и подняла взгляд на преподобного Свейнна. В сумеречном свете ламп его лицо казалось вздутым, как голова утопленника. Мерещилось, что пастор лопнет, если проколоть его спицей. Тоурдис перевела взгляд на его большие ладони, лежавшие на коленях, и долго их рассматривала.

– Не обременяю, – решительно ответила она и приподняла свое вязание. – А вот ваши руки в праздности, преподобный Свейнн.

Она еще никогда не видела, чтобы люди так раздувались! Казалось, что щеки пастора вот-вот порвутся от напряжения. Шея пошла красными пятнами, заметными даже в свете лампы. Зато Сольвейг неожиданно улыбнулась – едва заметно, но Диса гордилась тем, что ей удалось заслужить одобрение этой молчаливой красивой девочки.

…Разумеется, ей досталось. Ничего другого Диса и не ждала, но ей так хотелось дерзко ответить, что это стоило пары оплеух. Отец пытался заставить ее извиниться перед пастором, но она лишь сжала губы и смотрела с вызовом. Ни уговоры, ни подзатыльники на нее не подействовали.

Перед уходом преподобного Свейнна родители пообещали, что проучат ее как следует. Однако, к удивлению Дисы, особой взбучки не последовало: шлепнули пару раз и снова усадили за работу. Матушка лишь пригрозила, что, если Тоурдис будет отлынивать, она достанет свой «пробуждающий колышек» – палочку, которую ставят между веками ленивым слугам, чтобы те не могли закрыть глаза. Диса много слышала о таком колышке, но ни разу в жизни его не видела. Как-то она спросила о нем Гисли, но тот лишь посмеялся и сказал, что все это страшилки. Правда, услышав, что о колышке упоминала Хельга, припомнил, что видел, как таким наказывали особых лентяев.

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 119
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?