Дама сердца - Лиз Тайнер

– Вы всегда следовали тому, что говорил ваш отец. Зимой, когда вы были дома на школьных каникулах, он всегда брал вас с собой, оставляя остальных. Он никогда не звал лорда Стивена или лорда Эндрю.

– Конечно нет.

– И он выбрал для вас Эбигейл.

– Пустой разговор. Прошли годы.

– Не такой и пустой. В свое время мой отец придавал этому огромное значение.

Эдж потянулся, взял ее пальцы, притянул их ближе. Снял со своего мизинца фамильное кольцо с печаткой отца, собираясь надеть его на палец Лили, но она сжала руку. Эдж разжал ее пальцы и вложил кольцо в ее ладонь.

Лили посмотрела ему в глаза:

– Эдж, что вас так привлекает во мне?

– Ваш неимоверный трепет в моем присутствии.

Эджу уже доводилось видеть у Лили это выражение лица – еще в детстве, когда она обзывала его болваном. Как бы там ни было, Эджу нравилось, как менялось ее лицо, когда она смотрела на него.

А в день, когда он думал, что уже не переживет этой невыносимой боли, когда не хотел ничего, кроме темноты и избавления, Лили коснулась его руки. Ее нежное прикосновение дало ему единственное утешение, за которое он мог уцепиться. Он черпал силы из того мгновения и наконец-то поверил, что мучениям придет конец.

Не иначе как Эдж совсем спятил! Лили во все глаза смотрела на золотое кольцо. На нем была выгравирована лилия. Лишь колоссальным усилием воли Лили смогла устоять на месте.

Лилия. Она ненавидела этот цветок. Но Эдж хотел как лучше.

– И снова… – Она собралась с силами, чтобы подобрать верное слово. – Почему? Вы когда-нибудь слышали, как сказал Шекспир: «Приукрашивать лилию – пустое излишество»?

– Сказано верно. Потому что лилии этого не требуется.

Она молчала, не поднимая глаз.

– Принимая место в палате лордов, я точно знал, что это значит. На мне лежит обязанность помогать моей стране двигаться в лучшем направлении. И это – на всю жизнь. Не все мои речи будут успешными. Но многие из них смогут оказывать влияние.

– Такова политика.

– Брак – политика повседневной жизни. Пара дает клятву. Супруги берут на себя обязательство создать семью. Далеко не каждый день будет приносить плоды, на которые они надеются, но главное – сохранять общее направление движения. Воспитать детей так, чтобы они могли помочь обездоленным, сделав мир для них лучше. На мне лежит обязательство перед обществом.

– Я – наследница. Мне не требуется выходить замуж.

Лили не могла поступать как ее мать, занимая место в мире, к которому не принадлежит. Матери так и не удалось вписаться в мир ее мужа. Завести там друзей. И она вернулась в мир, в котором ей было комфортнее, к людям, не смотревшим на нее свысока. Но отныне она не вписывалась и туда. У нее был богатый муж, она вкусила лучшей жизни. Ее друзья не радовались этому возвращению, как она ожидала. Они считали ее выше себя.

– Лили, – натянутым от раздражения голосом произнес Эдж, – разве вы не чувствуете потребности сделать все, что в ваших силах, чтобы этот мир стал лучше?

– Это ваша сфера ответственности.

Он наклонился ниже:

– Вы относитесь к этому слишком легкомысленно.

– Это скорее вы проявляете легкомыслие. Травмы сказались на вашем разуме.

Он сжал пальцы Лили в кулак с кольцом внутри, заставляя ощутить тепло металла.

Впервые в жизни она осознала всю глубину ошибки своей матери. Эдж отпустил ее руку, и Лили вновь обрела способность говорить.

– Вы знаете, что моя мать…

– Да. Знаю. Но вы не такая.

– Вы не слышали ссоры моих родителей. Они спокойно говорили о том, что готовы убить друг друга. Это и называется браком.

– Вы и я совсем не такие, как наши родители.

Разве он мог знать это наверняка?

– По крайней мере… у ваших родителей был спокойный брак, – прошептала Лили.

– Пока не напечатали весь этот вздор.

От его слов Лили похолодела, ее будто сковало льдом, не давая пошевелиться. Она крепко сжимала кольцо в руке. Лили отошла, повернувшись к лестнице:

– Я должна идти.

Одним большим шагом он сократил разделявшее их расстояние, остановив Лили прежде, чем она взялась за перила.

– Не позволяйте тому, что совершила ваша мать, отражаться на вас, – сказал он.

– Я не принадлежу миру, в котором живу, – категорично произнесла она. – Я знаю это с тех пор, как себя помню. И, кроме того, брак – глупый институт, приносящий множество страданий.

– Вы не предостерегали меня подобным образом, когда думали, что я мог сделать предложение вашей сестре.

– Она – дочь своего отца. Поэтому она многого ждет от этого мира, обожает быть в центре внимания. И выглядит так, как подобает герцогине.

– Как же?

Лили расправила плечи и махнула рукой:

– Вы знаете. Такая светская внешность.

– Никогда не замечал, что моя мать чем-то сильно отличается от остальных – разве что серьги у нее больше, чем у других женщин. И она не была герцогиней всю свою жизнь.

– С таким же успехом она могла ею быть, – подернула плечами Лили. – Это для нее естественно. Этот титул «сел» бы на мою сестру как влитой. Люди не стали бы судачить о ней так, как обо мне.

– Понимаю. Меня не порадовало, когда жизнь моего отца стала достоянием общественности, – сказал Эджворт.

Все свои важные разговоры Лили пересказывала сестре, но передавать ей содержание этой беседы не собиралась. Она крепче сжала кольцо в руке и вернулась в обеденный зал. За спиной послышались шаги Эджа.

Она положила кольцо ему в руку. От тепла его пальцев стало так хорошо на сердце… Лили убрала руки за спину и сжала их, словно пытаясь стереть отпечаток металла и прикосновения. Но это не помогло.

Она вскинула подбородок, но не решилась взглянуть ему в глаза:

– Я очень переживаю из-за того, что произошло с вашим отцом.

– Ваше происхождение не имеет для меня никакого значения. – Эдж снова надел кольцо себе на мизинец. – Важно то, что вы говорите.

– Я не знала спокойной жизни, пока родители не перестали жить вместе. С мамой и так было трудно, а отец только еще больше ее испортил.

– Вы знали о жизни моего отца? – спросил Эдж.

Лили не ответила. Конечно, она знала.

– Мне достались все блага этой жизни, но я работал, чтобы стать достойным их, – промолвил Эджворт. – Я долго не осознавал, как мое положение отдалило меня ото всех остальных, даже от моей семьи. Я считал себя достаточно сообразительным, чтобы не упускать правду жизни. А потом выяснил, уже постфактум, что оба моих брата знали о любовнице моего отца и обсуждали это между собой, но ничего не говорили мне. Даже мужчины в моем клубе знали об этом. Один я не знал.