Сокровища чистого разума - Вадим Панов

– Где вы не сможете никого убить! – поправился старик.

– Я и не собирался.

– Техника безопасности!

– Мне об этом не говорили.

– Я говорил всем вам! – рявкнул Эзра и, тыча трубкой в алхимика, повторил: – Всем!

Из трубки выпал уголёк, и Кедо резко отдернул руку. Андреас перехватил ящик. Внутри что-то звякнуло. Собравшиеся слегка побледнели.

– Всем говорил о технике!

– Не может быть.

– Ты начинаешь врать, как Олли, – меланхолично заметил Павел.

– Правду не врут, правду говорят! – гордо сообщил Мерса. После чего вновь вернулся к старику: – Я действительно ничего такого не слышал, но даю… э-э… слово, что был предельно осторожен. Смотрите сами. – Он сделал пару шагов, вновь перехватил свой груз, заставив Эзру громко выругаться, откинул крышку и наклонил ящик так, чтобы Гатов и Кедо смогли разглядеть десяток выстрелов для среднеразмерного бомбомёта, аккуратно разложенных по выпиленным в размер ячейкам. – У меня всё в полном порядке.

А чёрные бомбы, на бока которых были небрежно нанесены белые пятна, молчаливо подтвердили: «Всё в полном порядке. Ждём».

– Маркировка такая: алые круги – зажигательные, жёлтые – фугасы, зелёные – газовые. Газовых э-э… мало, потому что нет ингредиентов для толковой отравы…

– А белые?

– Белые – бронебойные.

– То есть в них нитробол? – напряжённо осведомился старик. На его лбу выступили капельки пота.

– Разумеется, – кивнул алхимик. – А что?

– И вы таскаете его просто так? В деревянном ящике?

– Нитробол в бомбах, – попытался объяснить Андреас. – А бомбы – в деревянном ящике…

– В деревянном ящике!

– А как я их должен таскать?

– Нитробол нестабилен! – трагически заявил Эзра. Старик много чего повидал в жизни и именно поэтому относился к этому веществу с таким опасением.

Которое совершенно не разделял алхимик.

– Мое умение работать с нитроболом общеизвестно, – с лёгкой обидой в голосе поведал Мерса. – Мои бомбы можно носить с собой…

– Ты можешь даже спать с ними в обнимку, – отрезал Кедо. – Но на юго-западе. – И вновь махнул рукой туда, где разрешал своим алхимикам возиться со снарядами. – На Помойке действуют мои правила. И если здесь долбанёт…

– Никогда.

Несколько секунд Эзра гневно смотрел на взъерошившегося Мерсу, после чего безапелляционным тоном приказал:

– Бомбы немедленно отнести в арсенал! Заберёте, когда будете снаряжать корду. Иначе голову отверну.

Андреас бросил взгляд на Гатова, тот сделал «глаза», и Мерса послушно ответил:

– Считайте, что уже отнёс.

– Изготовлением бомб заниматься только на юго-западе.

– Э-э…

– Эксперименты с нитроболом только с моего личного разрешения.

– Э-э…

– Только с личного разрешения!

– Эзра, ты пугаешь моего алхимика, – хихикнул Гатов. – Он дар речи потерял.

– Я не экспериментирую, – опомнился Мерса. – Я с ним работаю.

Но его никто не слушал.

– Бомбы он делает с нитроболом! Прямо здесь! Ещё бы в спальню мою притащился со своими смесями! Мальчишка!

Недовольный старик потопал к первой мастерской, Гатов потянулся за свёртком с едой! Андреас же поставил ящик на землю, заложил руки в карманы брюк, но тут же вынул их, вытер о бёдра и принял у Павла бутерброд с ветчиной.

– Мне кажется, или сегодня наш хозяин немного… э-э… нервный?

– Полагаю, Эзру… э-э… немного взволновали десять килограммов нитробола в твоих руках, – в тон другу ответил Гатов. – Меня, признаться, тоже.

Павел знал, что на Андреаса можно положиться, но всё равно нервничал.

– Да. – Мерса прожевал кусок, после чего качнул головой: – Он изначально был немного не в своей тарелке.

– Немного, – ровно отозвался Гатов.

Слово «немного» стало символом их диалога.

– Нас нашли? – осведомился алхимик.

– Эзра полагает, что скоро найдут.

– Значит, прощай, Помойка. – Андреас прикончил бутерброд и потянулся за вторым. – Когда уезжаем?

– Через день-два после возвращения Каронимо.

«Дерьмовая планета, чтоб меня в алкагест окунуло! Самая дерьмовая из всех, что я видел! И мерзость её заключается не в том, что повсюду скачут вооружённые придурки, одержимые желанием грабить, убивать и насиловать, – на границах Герметикона полным-полно диких миров, населённых такими же идиотами. Нет! Главная мерзость Менсалы заключается в том, что ещё тридцать лет назад у этих, с позволения сказать, разумных людей работали заводы и фабрики, они проектировали и строили цеппели, а в их университеты съезжались алчущие знаний студенты со всех окрестных планет, чтоб меня в алкагест окунуло. Понимаете, о чём я? Я – взрослый дядя, мне не надо рассказывать, что войны неизбежны, как смена времен года, я знаю, что это так, но я полностью согласен с Помпилио, который как-то обронил, что «задача войны в том, чтобы уничтожить врага, а не себя». И поэтому Лингийский союз процветает, а менсалийцы уверенно движутся в каменный век. В настоящее время их некогда процветающая планета представляет собой одно большое поле боя, по которому носятся подразделения губернаторских армий, подразделения «неприсоединившихся воинств» и бесчисленные «свободные сотни», являющиеся квинтэссенцией местных дикарей и одновременно – олицетворением охватившего планету безумия. Мобильные свободяне кочуют по провинциям, оставляя за собой след из крови и огня. Иногда они заключают договора, обещая нападать лишь на соседей и получая взамен возможность отсиживаться после набегов, но чаще не заморачивают себе головы ненужными обязательствами, поскольку даже самые могущественные губернаторы не контролируют провинции полностью.

Свободяне не признают никакую власть, не уважают законы, кроме права сильного, и не упускают случая захватить добычу. Впрочем, губернаторские солдаты отличаются от них только тем, что им категорически запрещается бесчинствовать на подвластных территориях.

Безжалостные скоты…

Ну зачем, зачем надо было обстреливать из пулемёта мирный паровинг, который тихонько покачивался на водах лесного озера? Мы ведь даже рыбу не ловили, чтоб меня в алкагест окунуло! Собирались, потому что найденную на борту упаковку галет съели ещё час назад, но не успели.

Вообще нам позарез требовалась карта Менсалы, необязательно подробная – хоть какая-нибудь, – и только поэтому мы остановили тот катер. Вежливо остановили, вежливо выяснили, где находимся, вежливо попросили капитана показать карту… Кто же знал, что нас примут за контрабандистов?