Семеро против Ривза - Ричард Олдингтон

— Прочтите эти книги, — сказал мистер Хьютон тихим, чуть дрожащим от напряжения голосом. — Прочтите их, изучите их, впитайте их в себя, проникнитесь их идеями, сделайте их своей Библией, и все проблемы, над которыми вы ломаете сейчас голову, будут решены, все ваши затруднения исчезнут. В этих книгах заключена квинтэссенция мудрости прошлого, мастерское развенчание ошибок, безумств и глупостей настоящего и обширная программа на будущее. Место человека во вселенной, его личная жизнь и жизнь в коллективе, место, которое должна занимать женщина, — там сказано обо всем.

А мистер Ривз тем временем быстро подсчитал в уме: один фунт один шиллинг и два пенса, — ого! — многовато для нескольких книжек.

— Вы должны прочесть их все, — торжественно заявил мистер Хьютон, поистине завораживая злополучного мистера Ривза своим страстным желанием продать товар. — Каждая является неотъемлемым звеном Философского Целого. Каждая освещает, дополняет и иллюстрирует остальные. Удача, Случай, Судьба, Атэ, Ананке — называйте это как хотите — поставила меня на вашем пути в эту решающую минуту. Тут и в Провидение можно поверить, не будь это прогнившим, устарелым предрассудком. Не упустите этой возможности — будете спасены, а пройдете мимо — погибнете!

Мистер Ривз нехотя вынул из своего плотно набитого бумажника чистенький однофунтовый банкнот и положил на стол, присовокупив к нему шиллинг два пенса и свою визитную карточку.

— По-моему, это покрывает счет? — радуясь своему избавлению, спросил он. — Пришлите мне книжки по домашнему адресу, хорошо?

— Хорошо, — сказал мистер Хьютон, засовывая в карман деньги и карточку и поднимаясь из-за стола. — Вы получите их завтра. Отдайте им свои ночи и дни и… и вы сами удивитесь, какая произойдет с вами перемена. Напишите мне об этом. У меня уже подобралась большая коллекция писем от благодарных читателей, которая будет опубликована после моей смерти вместе с моей официальной биографией. А теперь мне пора. Я сейчас работаю над книгой, имеющей огромное значение, огромное. Ну, до свидания.

Оставшись один, мистер Ривз перечитал список произведений Уиллоби Хьютона. «Коттедж „Жимолость“, „Писдейл“, — пробормотал он. Затем расплатился по счету, сел в свою машину и направился в Мэрвуд. Пошел дождь, дороги стали очень скользкие, да к тому же что-то случилось со щеточкой на ветровом стекле. Мистер Ривз то и дело сокрушенно покачивал головой. После этой своей вылазки настроение у него в общем стало еще более подавленным. Да и обошлась она ему недешево, считая бензин, ленч и произведения мистера Хьютона. К тому же у мистера Ривза возникло подозрение, что он попался на удочку, которое ему так и не удалось прогнать.

Вопреки ожиданиям мистера Ривза, оплаченные им книжки прибыли в субботу с последней почтой, когда он, вместе с миссис Ривз и Марсель, был в кино.

На другое утро он забрал их к себе в «кабинет» заодно с воскресными газетами и принялся листать с тем любопытством и доверием, с каким бесчисленное множество легковерных простофиль во всем мире относится к художественному произведению, к трактату об оккультизме, к модной и весьма ощутимой для кармана книге какого-нибудь шарлатана от науки или к рецепту, дарующему бессмертие.

Воскресенье было из тех, какие почти оправдывают существование тайных пьяниц. Порывистый, холодный ветер с дождем завывал вокруг дома, сотрясая панически дрожавшую молодую сирень и взметая вверх покрытые зеленым пушком ветви единственной у мистера Ривза плакучей ивы, похожие на пряди волос обезумевшей наяды. Дождь лил упорно, неумолимо, тяжело барабаня по стеклам и увлажняя печальными слезами их хладную грудь.

Словом, утро выдалось будто специально для спокойного чтения.

Мистер Ривз принялся читать — сначала внимательно и безмятежно, затем — с удивлением и недоумением, затем — с негодованием и, наконец, — с отчаянием. Он брал одно за другим сокровища, которые ему посчастливилось добыть после столь удачного погружения в лохань с литературными помоями, и всякий раз результат был один и тот же. Если в разговоре мистер Хьютон отличался мрачностью, то в своих писаниях он был просто апокалиптичен, произведения его изобиловали цитатами, нахватанными в процессе случайного чтения, и пестрели «именами». Мистер Хьютон был пророком скорби и бедствий. Человечество деградирует, это стадо гергесинских свиней, пасущееся у вод, которые вот-вот поглотят его. Коммунизм плох, — фашизм тоже плох. Капитализм плох, — социализм тоже плох. Католицизм плох, — наука тоже плоха. Демократия плоха, — монархия тоже плоха. Все аристократы — снобы; буржуа — алчные идиоты; пролетарии — омерзительные тупицы; ученые — поставщики отравы; художники — эксгибиционисты и продавцы несъедобной пищи; мужчина — жалкая раздвоенная редиска, а женщина — паразит, чьи достоинства непомерно завышены, тогда как ей и до вампира-то далеко. Для зачумленного скудоумного человечества существует один выход: смиренно идти к Хьютону, и тот со своего Синая, то бишь из коттеджа «Жимолость», станет повелевать морями и континентами…

— Тьфу! — громко плюнул мистер Ривз.

И произведения мистера Хьютона в мягком переплете были преданы огню, а те, что в твердом, — брошены в мусорную корзину.

Мистер Ривз подсчитал, сколько пинт горького пива он мог бы купить на один фунт один шиллинг и два пенса, и на всю жизнь проникся отвращением к спасителям мира.

Затем, накрыв лицо газетой, он мирно заснул…

Пока мистер Ривз мирно спал, предав огню и мечу Евангелие мистера Хьютона, в доме его шла бурная деятельность, тем более непонятная, что это было воскресенье. В воздухе чувствовалось напряжение, напоминавшее в какой-то степени атмосферу, царящую в армии перед атакой. Погруженный в глубокий сон, Ривз никак не предполагал, что если сам он неспособен был решить проблему, куда себя девать, то другие готовы решить ее за него. Миссис Ривз, со спокойным, но непоколебимым упорством филантропа, умеющего, как правило, сочетать свои интересы с альтруизмом, была убеждена, что главное, чего недостает мистеру Ривзу, — это знакомства с «настоящими людьми». К тому же она и сама желала с ними познакомиться.

Отсюда и бурная деятельность. Миссис Ривз готовилась дать небольшой обед. Марсель выдали денег и отправили к «подруге».

Все приготовления к обеду взял на себя мистер Хоукснитч, за исключением, конечно, оплаты счетов. Эта пустяковая обязанность была, естественно, возложена на мистера Ривза.

Идея обеда родилась вследствие того, что мистер Хоукснитч не сумел раздобыть себе приглашение за город на конец недели. Мысль о том, что придется провести в Лондоне целых два дня за свой счет, была не только невыносима, но и оскорбительна. Мистеру Хоукснитчу удалось обеспечить себе ленч и обед на субботу, но на воскресенье не было ничего. Он, пожалуй, еще сумел бы устроить себе изысканный завтрак из the de Chine, вареных креветок и marrons glaces. Но для обеда требовалось нечто более существенное и даже более мещанское.

Как же быть?

За гостеприимство, которое ему оказывали в обществе, мистер Хоукснитч расплачивался обычно весьма оригинальным способом: он приглашал тех, у кого бывал в гостях, к чужому столу, что было по-джентльменски и в то же время ничего ему не стоило. Вот тут-то он и вспомнил про миссис Ривз, позвонил ей и предложил устроить в воскресенье небольшой скромный обедик. Миссис Ривз возразила, что в воскресенье неудобно — сложно с прислугой, — и предложила другой день. Мистер Хоукснитч настаивал на воскресенье — «потом он будет занят целую вечность». Польщенная миссис Ривз сдалась, хоть и не без внутреннего сопротивления, А кого он приведет с собой? Это он сообщит ей позже.