Книги онлайн и без регистрации » Романы » Твоя случайная жертва - Ульяна Соболева

Твоя случайная жертва - Ульяна Соболева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 50
Перейти на страницу:

— Пойди. Расскажи. Никто тебе не поверит. Ты просто дрянная девчонка. Ты грязная. Ты сделала так, чтоб с тобой это случилось. Ты виновата. Я всего лишь наказываю тебя. Скажи мне спасибо…это ведь приятно! Тебе приятно мое наказание!

И снова причинял ей боль. Долго. Очень долго. Так долго, что она засыпала и потом не открывала глаза до самого вечера. В такие дни она пропускала школу, а мать даже не заходила к ней. Дина лишь слышала ее голос где-то вдалеке.

— Что такое? Она снова больна? Ясно. Пусть сидит сегодня без еды. Заприте ее в комнате. — приказывала прислуге.

Ее взгляд снова остановился на куклах…И ей захотелось сделать им так же больно, как делали больно ей.

Вечером, когда ОН приехал к ним снова и зашел к Дине в комнату, то тут же позвал мать. Они вдвоем стояли в дверях и смотрели на нее, как на гадкое насекомое. Он, в своей белой рубашке, галстуке и темном пиджаке и она в черной кружевной комбинации, просвечивающей подвисшую грудь, со спущенными бретельками, с бокалом мартини в руках.

— Я же говорил тебе — она не в себе! Ты должна показать свою дочь психиатру! То, что она творит ненормально! Она выпотрошила всех кукол, что я ей подарил. Она изрезала их ножницами! И после такого ты ей веришь?

— Отвезу, ее куда скажешь…, хоть на помойку…ты принееес? — и повисла у него на руке, глядя в глаза преданным взглядом голодной собачонки.

— Конечно, я принес моей девочке, — и покрутил пакетиком перед лицом женщины.

Около трех часов утра Дина вползла в комнату матери, придерживая живот руками, по задранной ночнушке сочилась кровь. А следом вбежал ОН с широко распахнутыми испуганными глазами и окровавленными ладонями.

— Она сама…она сама себя…Она ненормальная! Это не яяяяяя….!

* * *

Дина притаилась в кустах возле остановки, как раз в тот момент, когда на дорогу выскочила служебная машина, остановилась возле двух женщин, ожидающих маршрутку в город и из нее вышли двое мужчин в форме охранников. Один из них обратился к дачницам, возвращающимся рано утром в понедельник с участков домой.

— Вы не видели здесь беременную девушку в белой ночнушке и серой кофте?

— Нет не видели. А что случилось?

Низ живота потянуло болью и Дина снова обхватила его дрожащими руками.

— Она сбежала из психиатрической лечебницы.

— О Господи помилуй! Не видели. Господь с вами. Сейчас всего-то семь утра.

По ногам побежала вода и девушка растерянно и посмотрела вниз, а потом в отчаянии закрыла глаза.

— Если увидите сразу в полицию обращайтесь. Она опасная и невменяемая. Убить может!

— О Боже!

Охранники уже собрались уезжать, один даже сел в машину. Но дикая боль заставила Дину вскрикнуть так громко, что ОНИ ее заметили. И она опять побежала…К дороге…Так надо. Это все, что она может сделать, чтобы предотвратить…Раздался резкий звук и она обернулась … Удар был сильным настолько, что ее отшвырнуло вперед на спину и глаза закатились, а по телу прошла судорога и руки взметнулись к животу.

Простите меня…так лучше…лучше для нас если мы умрем. Такие…такие, как он, не должны иметь детей…так лучше.

Повёрнутыми психопатами не рождаются? Черта с два. Ими становятся еще в утробе матери. На генетическом уровне. Молекулы складываются в какой-то определенный узор, который делает из вас того, кем вы будете в последствии еще в момент зачатия. Мои сложились так, что иногда сам себя боялся. Но лучше страх перед самим собой, чем перед другими. Спасибо моей матери она вначале научила меня дикому ужасу, а затем научила внушать его другим. Когда ты ощущаешь запах испуга, когда он забивается впервые в ноздри и пьянит вспенившимся адреналином в венах, эйфория растекается по всему телу, наполняя его немыслимой силой. Истинная власть далеко не в деньгах и не в золоте. Она в умении заставить бояться.

Меня ненавидели. Может кому-то это странно слышать, но меня по-настоящему презирали в этом доме. Конечно, я не знал за что и узнал только спустя много лет…но это уже и не важно. По большому счету я рад, что все сложилось именно так, иначе я бы был другим…Хотя, зачем лгать самому себе — я очень часто мечтал быть совсем другим и совсем в другом месте. Иногда, в редкие проблески жалости к самому себе, я представлял, что было бы родись я у другой женщины. Как все эти люди, окружавшие меня. Нормальные люди. Люди, познавшие любовь. Мать никогда не рассказывала мне об отце. Эта тема была не просто табу — ее как будто запретили законом. В доме не было его фотографий, не было ничего, что могло бы о нем напомнить и на вопросы она не отвечала, словно ей их не задавали. И я боялся спросить снова. Да, единственным человеком, которого я боялся была моя мать…Тогда я еще не умел ее ненавидеть, но она меня научит. А тогда я все еще мочился в штаны от одного ее взгляда полного ненависти и звона ключей от подвала.

Мои первые воспоминания не имеют ничего общего с воспоминаниями обычного ребенка. Самое первое из них — это боль. Боль, которую мне причиняет та, кого я еще очень долгое время боготворил и готов был прощать ей все что угодно лишь бы она меня любила. Закрыв глаза, я снова и снова прокручиваю этот момент, когда произошел первый щелчок. Я сижу за столом она рядом во всем черном. Мать любила носить черные вещи, как будто у нее всегда был траур, и она примеряла все его оттенки. Передо мной тарелка супа или бульона, я вожу по ней ложкой моя нянька Люся говорила, что на дне каждый день прячется волшебный рисунок и если я быстро поем, то увижу, как он перетекает совсем в другое изображение как переливная картинка. Я слишком усердно колотил ложкой, она выпала у меня из пальцев, суп расплескался по столу и забрызгал мамину блузку. Она не ударила меня…нет. Зачем оставлять на мне следы? Она схватила меня за волосы и ткнула в этот суп лицом еще и еще раз, приговаривая:

— Я сказала есть, а не играть! Есть, а не играть! Мерзкий, гадкий ребенок! Как же ты мне надоел!

Я захлебывался этим супом, я в нем тонул, он лился у меня из носа и кусочки еды застряли в гортани, я рыдал и сходил с ума от боли и обиды. Потом она разжала пальцы, отпустив моим волосы, грубо промокнула мне лицо салфетками и велела служанке принести новую тарелку. Пока я кашлял и плакал моя мать вытерла воротник своей блузки и продолжила обедать как ни в чем ни бывало.

— Ты сам виноват, Иван. Если бы ты был послушным мальчиком этого бы с тобой не произошло. Ты должен извиниться! Извиняйся, я сказала!

— Из-из-из-вини ма-ма-ма-мама!

Да, я заикался. И сейчас иногда проскакивает, но тогда со мной еще не работали психологи, логопеды и другие специалисты. Тогда моим врачом была моя мать, а ей нравилось меня калечить, а не лечить. Нравилось закрывать в туалете голым, босиком на холодном кафеле, нравилось бить палкой по ступням и пяткам, чтобы не оставалось следов, нравилось оставлять одного в подвале без света, не обращая внимание на то, что я кричу от ужаса. Я лишь видел ее поджатые тонкие губы и совершенно равнодушные черные глаза. Чаще всего она смотрела куда угодно только не на меня, словно ненавидела даже мое лицо.

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 50
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?