Ужас на поле для гольфа - Сибери Куинн

– Я не знаком с французскими идиомами, – защищался я. – Возможно, резчик по камню просто намеревался сказать, что господин де Бруссак спит здесь последним сном.

– Cher Троубридж, – медленно и внушительно возразил де Гранден. – Слова для могильного памятника подбираются с должным вниманием. Тот, кто выбрал эпитафию Раймону де Бруссаку, долго думал над словами, и, диктуя, четко донес свою мысль.

Он задумчиво смотрел на старинный камень, повторяя про себя: «и мадам аббатиса говорила: “Змей еси, и…”», – он нетерпеливо встряхнул плечами, словно отбросил от себя какую-то мысль.

– Eh bien, здесь мы напрасно тратим время, друг мой, – давайте поставим эксперимент! – И он поспешил в конюшню.

– Пожалуйста, я хотел бы несколько досок, молоток и острые гвозди, – сказал он конюху, приветствовавшему нас у дверей сарая. – Мы с моим другом, весьма ученым docteur Троубриджем из Америки хотим проверить одну идею.

Когда слуга принес требуемые материалы, де Гранден распилил доски на две части: одна в восемнадцать дюймов, другая по три фута, и забил в них острые подковные гвозди с промежутками приблизительно в три четверти дюйма. Закончив, он получил нечто, напоминавшее две большие гребенки с большими ручками и зубчатыми наконечниками.

– Теперь, – объявил он, критически осмотрев свою работу, – думаю, мы подготовили маленькую вечеринку с сюрпризом.

Подняв молоток и две коротких доски вместе с «гребенками», он проследовал вперед к тени у стен château, – туда, где по утверждению подвыпившего егеря, тот увидел громадную змею. Здесь он приложил две доски под прямым углом к более коротким, сколотил их гвоздями, затем поставил это приспособление на землю перед щелью в часовню, уперев в стену. Любое животное, крупнее земляного червя, пролезая чрез трещину в стене, должно было бы либо подскочить, либо сползти по остриям гвоздей.

– Bien, – прокомментировал он, одобрительно осматривая свою работу, – теперь применим ваш мудрый американский принцип «техники безопасности» на практике.

Мы отправились обычным нашим путем к мрачной старинной часовне, и он втиснул доски, усеянные гвоздями, в косяк с внутренней стороны дверного проема.

– А теперь, – объявил он, когда мы возвратились в жилую часть дома, – перед обедом у меня появился великолепный аппетит, а потом, когда время придет, наступит и желание сна.

– Что означают все эти детские игрушки, де Гранден? – спросил я: любопытство взяло вверх.

Он шаловливо мигнул вместо ответа, насвистел кусочек мелодии, затем произнес не к месту:

– Если у вас есть желание сыграть на деньги, cher ami, тогда я держу пари на пять франков, что здоровье нашей милой пациентки улучшится завтра утром.

Он выиграл пари. На следующий день, впервые, с тех пор как мы прибыли в Бруссак, Адриенна Биксби появилась за завтраком, и здоровый цвет на щеках и яркое сверканье прекрасных глаз говорило о долгом безмятежном сне.

Прошло два дня, и все увидели улучшение в ее настроении и здоровье. Фиолетовые круги под глазами сменились свежим розовым цветом, ее смех журчаньем ручейка раздавался под мрачными сводами château.

– Я признателен вам, док, – похвалил меня Биксби, – вы привели мою маленькую девочку в чувство. Назовите свою цену, и я оплачу счет от всего сердца – так, как никогда еще не платил!

– …Доктор Троубридж, – обратились ко мне Адриенна однажды утром, перед тем как я собирался присоединиться к де Грандену в библиотеке. – Помните, вы говорили на днях об импорте кусочка Оклахомы во Францию? Так вот, я только что получила письмо – самое дорогое письмо – от Рэя. Он приезжает через… он будет здесь послезавтра! Думаю, независимо от мнения матери, мы поженимся сразу же. Я достаточно долго была дочерью госпожи Биксби – теперь я собираюсь быть женой господина Кифера. Если мать заставит папу отказать нам в деньгах, это ничего не изменит. До того, как отец разбогател, я преподавала в школе, и я знаю, каково быть женой бедного человека. Я хочу быть с мужчиной – моим мужчиной! и ни с кем больше! – и никто – ни один человек – не сможет удержать меня ни на день!

– Отлично! – приветствовал я ее бунтарство.

Еще не зная молодого Кифера, я был уверен: он именно тот, кто станет врагом жены Биксби.

Но следующим утром Адриенны за завтраком не было, и удрученное выражение на лице ее отца больше говорило о разочаровании мною, чем произнесенные им слова.

– Кажется, с девочкой снова неудача, док, – пробормотал он, отводя глаза. Его жена смотрела на меня, сурово сдвинув брови, и хоть и не сказала ни слова, я чувствовал, что она считает меня самым никудышным докторишкой.

– Mais non, monsieur le docteur[30], – возразила Роксанна в ответ на мое вторжение в спальню Андриенны, – вы не должны будить ее. Бедный ягненок спит, она утомлена и должна поспать. Я, Роксанна, говорю вам это!

Несмотря на это, я мягко растормошил Адриенну, пробуждая от сна, казавшегося скорее оцепенением, чем дремотой.

– Ну-ну, моя дорогая, – выговаривал я, – вы не будете спать, давайте бодрствовать! Вы же не хотите, чтобы Рэй нашел вас в таком состоянии, да? Помните, он приедет в Бруссак завтра.

– Он? – отвечала она безразлично. – Ну и что… доктор, я… так… устала… – И на последнем слове она заснула.

Я отодвинул одеяло и раскрыл ее одежды. На теле обнаружились свежие синяки от ремней, более широкие и четкие, чем во время первого обследования.

– Пусть я умру! – вскричал де Гранден, выслушав в библиотеке мой отчет. – Этот sacré[31] атакует снова? О, это уже слишком! Пойдемте, посмотрим, что еще обнаружится в этот проклятый день!

Он схватил меня за руку и повел, вернее, потянул наружу. Мы остановились в зарослях вечнозеленых насаждений, там, где у стены château он установил свои доски с гвоздями.

В его сооружении образовалась щель приблизительно в десять футов шириной. Торчащие гвозди в утреннем солнечном свете напомнили мне злобную ухмылку голого черепа.

– Но как это могло случиться? – спросил я.

Он молча указал на мокрую землю, где росли карликовые кедры, и в волнении и гневе всплеснул руками: на мягком суглинке отпечатались следы двух маленьких босых ног.

– Что это значит? – раздраженно спросил я, но получил не менее загадочную информацию, чем всегда.

– Вступаем в бой, друг мой, – сказал он сквозь зубы. – Сегодня развлекайтесь, чем хотите, или можете. Я уезжаю в Руан сейчас же, немедленно! Имеется еще одно оружие для этой борьбы, помимо тех, что мы имеем. О, это будет борьба не на жизнь, а на смерть! Да, par la croix[32], и мы поможем Смерти вернуться восвояси! Pardieu! Или я не Жюль де Гранден! Я изуродую этого охотника на женщин! Morbleu, мы еще посмотрим!