Земля чудес - Василий Головачев

— Почти угадал, — рассеянно отозвался Костя, продолжая возиться с приборами. — Глубинник — это результат действия неких существ, живущих в глубинах Земли.

Северцев засмеялся:

— Ну-ну, шути дальше.

— Я не шучу. Этот колодец — самый настоящий телескоп или, скорее, световод, а вот тот «снежный» холм — вероятнее всего, «ухо». Чего здесь не хватает, так это «горла», а оно должно быть непременно, так как мы видели последствия его работы — трупы зверей и птиц.

— Ты серьезно?

Костя с треском захлопнул футляр радиометра, отключил регистраторы частиц, нахохлился над экранчиком сканера. Речь его стала невнятной:

— Пусть теперь попробуют сказать, что я неудачник!.. Такое гнездо!.. Это же сказка, а не параметры!..

Северцев сплюнул в сердцах, потом засмеялся, махнул рукой и направился к Бабе-скале, чтобы поближе рассмотреть «снежный» холм ото-бугра, или «уха глубинника».

Диаметр ото-бугра достигал тех же пятидесяти метров, что и сторона квадрата шахты. Он высился перед Северцевым ощутимо холодной массой, ослепительно белый даже в тени скал. Однако вблизи он уже не казался снежным сугробом, так как был сложен из ажурного плетения легких и пушистых перепонок и ворсинок. Больше всего он напоминал шапку пещерного мха, обесцвеченного темнотой.

Северцев дотронулся до «сугроба» пальцем и отдернул руку, получив весьма ощутимый электрический укол.

— Вот зараза!

— Не трогай ничего руками, — посоветовал появившийся следом Константин. — У меня есть щуп и перчатки.

Он дотронулся до ворсинок «сугроба» тонким металлическим прутом на рукояти, вызывая поющий звук, напоминающий звон столкнувшихся хрустальных бокалов.

— Ты смотри, оно твердое…

— Как сталь, — подтвердил Северцев, осматривая саднивший палец.

— Отломить бы кусочек для анализа.

Костя еще раз дотронулся до сплетения волокон «сугроба», ковырнул их прутом, но отломать не сумел. «Мох» был прочнее.

— Ладно, возьму пробник и отгрызу.

Он вернулся к шахте, заполненной стекловидной массой, которая была видна только тогда, когда отражала свет. С опаской спустился на невидимую поверхность «стекла» и прогулялся по ней, всматриваясь в головокружительную глубину колодца, дно которого скрывалось во мраке.

Северцев понаблюдал за ним и двинулся ко входу в ущелье, над которым нависала скала с ликом бога-зверя Ширем Мината.

Дорогу преградила трещина, разорвавшая впадину перед ущельем, склон горы и Бабу-скалу. Северцев проследил ее начало и увидел треугольное отверстие в боку противоположной скалы на высоте семи-восьми метров. Очевидно, трещина образовалась при выходе глубинника, расколола скальное основание и обнажила вход в пещеру, который ранее был закрыт языком свалившихся сверху камней.

Северцев прикинул свои возможности, вернулся к рюкзаку и достал моток альпшнура с кошкой, а также фонарь.

— Я поднимусь, посмотрю, что за дырка, пока ты здесь будешь заниматься своим глубинником.

— Я с тобой, — объявил Костя, фотографируя обнаруженные объекты. — Вдруг это выход ларинг-тоннеля?

— Тогда сначала рассказывай, что здесь происходит.

Костя дощелкал и сменил пленку, хотел было продолжить занятие, но заметил сдвинутые брови Северцева и опустил аппарат.

— Никому об этом не расскажешь?

— Зуб даю! — серьезно пообещал Северцев.

— Тогда… в общем, можешь верить, можешь не верить, но на Земле существует еще одна цивилизация.

— Это ты дельфинов имеешь в виду? — хмыкнул Олег.

— При чем тут дельфины? — удивился Костя. — Эта цивилизация обитает в глубинах Земли, вероятнее всего, на ядре. Я не знаю, как на самом деле выглядят глубинники, да и никто не знает, но они должны быть очень плотными и горячими, и при их движении там, на ядре, возникают латеральные струи и течения, волны давления, плотностные перепады, которые потом отзываются на поверхности землетрясениями.

— Бред! — улыбнулся Северцев. — Там же, в центре Земли, огромные давления и температуры…

— Глубинники могут быть плазменными сгустками или нейтронными кластерами. Хотя это неважно. Главное, что они живут на ядре и пытаются изучать свой космос — мантию Земли, как и мы свой, с помощью приборов. То, что мы здесь обнаружили — «глаз» и «ухо», — и есть такие приборы, понимаешь?

— Не может быть!

— Ты не веришь своим глазам?

— Своим верю. Но твои гипотезы… как бы это помягче сказать… притянуты за уши.

— И вовсе не притянуты, — обиделся Константин. — Существует особая программа изучения феномена глубинников и даже контакта с ними. При обнаружении выхода глубинника я должен немедленно доложить в институт, и сюда сразу примчится контактная группа.

Северцев покачал головой, разглядывая «сугроб» ото-бугра, перевел взгляд на раскрасневшееся лицо спутника, взволнованного открывающимися горизонтами.

— Значит, вы уже контактировали с ними?

— Я лично встречаюсь с выходом глубинника всего второй раз, а вообще существует определенная статистика: всего наш центр изучил одиннадцать выходов, этот будет двенадцатым. Хотя о контакте пока речь не идет, глубинники не отвечают на наши сигналы и призывы. Ну ладно, я побежал менять кассеты в регистраторах, а потом радирую своим в центр, что я нашел выход.

— У тебя есть рация?

— А как же, с выходом на спутник. — Костя посмотрел на часы. — Над Алтаем спутник пролетит через час сорок пять минут, так что мы успеем еще в пещеру слазить. Подожди, я быстро.

Северцев проводил глазами шустрого физика, почесал затылок. Ни в какую «цивилизацию на ядре Земли» он не верил, но и просто отмахнуться от гипотезы Зеленского не мог. Явление глубинника, кем бы он там ни оказался впоследствии, имелось в наличии, и даже если это было просто новое чисто физическое явление, не связанное с разумной деятельностью мифических «плазменных сгустков», все равно его ценность была велика.

Костя вернулся к Бабе-скале через пять минут, и они начали восхождение к треугольному зеву пещеры, где мог вполне храниться какой-нибудь клад.

* * *

Пещера оказалась огромной, состоящей по крайней мере из десятка залов, соединенных довольно широкими круглыми тоннелями. Вся система залов более всего напоминала кишечник, с чем не преминул сравнить ее Константин, и Северцев с ним согласился. Если бы не упавшие со сводов пещер и коридоров глыбы, загромождавшие проходы, все залы можно было бы обойти за час, однако уже в пятом зале Костя сдался и запросил пощады:

— Все, я больше не могу! Ни хрена здесь нету, даже следов не видно. Наверное, клад спрятан в другой пещере, а эта скорее всего представляет собой ларинг-тоннель, «горло» глубинника. Давай вернемся, не ровен час, глубинник проснется, крикнет, и нам хана!