Огненная сага - Бернхард Хеннен

Кароль, старый комтур, теперь тоже держал в руках арбалет.

– Давайте не будем заканчивать эту битву актом неповиновения. Вы все не просто мужчины, а воины ордена Черного Орла. Вы обладаете таким мужеством, которое другим даже не снилось. Вы сражаетесь, умираете, но никогда не отступаете. Сегодня ваш враг не свирепые воины ханства. Взглянуть в глаза этому врагу требует большего мужества, чем на поле битвы в Вестермарке.

Старый рыцарь поднял оружие и подошел к парапету. Он на мгновение прицелился, затем нажал на курок.

Люцио тоже приблизился к стене.

Маленькая девочка неподвижно лежала возле своей матери. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя настолько ничтожным.

– Бросайте вниз жидкий огонь! – приказал Кароль. – Их трупы должны сгореть до костей, только тогда они больше не будут представлять опасности.

Его лицо было похоже на ужасную маску. От сутулого старика не осталось и следа. Люцио впервые увидел перед собой того человека, каким на самом деле являлся комтур, – Кароль уже давно оставил свою душу на алтаре войны.

Дружинники повиновались. Сразу несколько воинов метнули стеклянные флаконы на луг.

Люцио вновь повернулся к городу. Здесь огонь, полыхающий на улицах, уже начал терять свой голубоватый оттенок. Корабли в гавани горели ярким пламенем. Вокруг не было видно не только людей, но даже птиц. Арбора превратилась в место, где продолжал жить лишь огонь.

Тем временем жара прочно въелась в каменную кладку. Люцио подошвами чувствовал, как повышалась температура. Из обваливающихся крыш в ночное небо устремлялись каскады искр.

Он взглянул на Кароля. Комтур кивнул ему в ответ. Настало время последнего акта.

– Следуйте за мной в башню! – приказал Кароль своим дружинникам.

АРБОРА, КРЕПОСТНОЕ УКРЕПЛЕНИЕ У ЛУННЫХ ВОРОТ, ПЯТЫЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Люцио вошел в комнату последним. Он закрыл за собой тяжелую, обитую железом дубовую дверь, которая была способна противостоять ударам топоров противника. По крайней мере, какое-то время.

– Это было самое тяжелое сражение в моей жизни, – произнес Кароль в полный голос. – Я осознаю, чего потребовал от вас. Вы все истинные рыцари, независимо от вашего звания внутри ордена, и я хочу поблагодарить вас за непоколебимую преданность, которую вы проявили…

Люцио больше не слушал речь комтура. Он благодарил Господа за то, что тот спас его семью. Люцио хотелось бы увидеть, как его сын вырастет и станет мужчиной. Нандус был хорошим мальчиком. В нем таилась сила, благодаря которой он мог многого добиться.

Нандус вынужден будет стать сильным. В будущем фамилия Тормено станет настоящим бременем. Люцио был уверен, что его будут называть огненным судьей Арборы.

И тем не менее он сделал бы это снова. У него не было другого выхода. Он был верховным священником Цилии, поклялся защищать остров и оставался верен этой клятве.

Внезапная тишина заставила Люцио поднять взгляд. Комтур закончил свою речь и посмотрел на священника. Пришла пора сделать последний шаг на их пути. Кароль пообещал ему, что рыцари в других башнях добросовестно выполнят его приказы. Теперь Люцио оставалось лишь надеяться, что доверие, которое старый рыцарь возлагал на свой орден, было оправданным.

Верховный священник схватил открытый ящик, который стоял на низком оружейном шкафу возле двери. На соломенной подкладке оставалось шесть флаконов с жидким огнем.

Люцио опрокинул ящик на каменный пол. Стекло с треском разбилось. Никто не должен был покинуть Арбору. Даже они, палачи, могли быть носителями чумы.

Жара настигла его как удар кулака и вырвала воздух из легких.

Люцио пошатнулся и подумал о своем сыне Нандусе. Мальчик был предназначен для великих дел. Он должен был стать лучшим человеком, чем его отец.

Последнее, что Люцио увидел, прежде чем расплавились его глаза, была сплошная синева.

ПОМЕСТЬЕ СОЛАРИНО, 23 МИЛИ НА ЮГО-ВОСТОК ОТ АРБОРЫ, ПЯТЫЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

– Нандус, просыпайся! Скорее!

Большой черный пес, который лежал у изножья кровати, зарычал и поднял голову.

Сибелла, мать Нандуса, стояла с масляной лампой в дверном проеме его спальни, не решаясь войти. Ей не нравился большой пастуший пес.

– Спокойно, Беппо. – Нандус приподнялся и почесал старого пса за ухом. – Спокойно.

– Идем, Нандус. Небо снаружи сияет странным голубым светом, ты такого еще не видел.

Теперь мальчик услышал голоса людей во дворе. Ему стало любопытно, и он вскочил с кровати. Беппо последовал за Нандусом как тень. Пес был такого же размера, как теленок.

Его мать была одета только в длинную ночную сорочку. Нандусу это показалось неуместным. Его отцу не понравилось бы, что она в таком виде выходит на улицу перед слугами и поденщиками.

Когда Нандус вышел из особняка во двор, окруженный загонами и домиками для прислуги, у него пропал дар речи. Небо над ними сияло. Были видны отблески синего света, которые постепенно сменялись красными и оранжевыми тонами.

– Ну наконец-то проказник решил к нам присоединиться… – Дядя Терцио поспешил к нему на своих тонких, как у аиста, ногах и взъерошил мальчику волосы. – Такой яркой зарницы я еще никогда не видел. Напоминает мне старые сказания…

– Какие сказания? – Эти истории были Нандусу незнакомы.

– Предвестник больших перемен. Говорят, прежде чем Хулан, кровавый хан, начал свой великий поход на восток, в течение трех ночей люди видели подобное сияние в небе на краю света.

– Наверняка из Арборы сейчас открывается великолепный вид, – заметила его мать.

На самом деле гряда холмов, поросших лесом, закрывала им вид на северо-восток, где небо сияло сильнее всего.

– При зарнице светится небо. Свет не исходит с поверхности, – ответил дядя Нандуса поучающим тоном. – Отсюда все видно так же хорошо, как и из вашего города. Одна из моих работниц отправилась с дочерьми в Арбору. Завтра она вернется и мы узнаем, хорошо ли было видно сияние внизу у моря.

– Одна из твоих работниц? – Сибелла пренебрежительно фыркнула. – Они всегда говорят только то, что ты хочешь услышать.

Терцио засмеялся:

– И то правда. Здесь женщины знают, где их место, и не забивают себе голову ненужными знаниями.

– Разве ты не тот самый патрон, который еще в обед просил меня замолвить за него словечко перед моим мужем, так как его урожай…

– Нет! – Терцио поднял руки. – Не говори об этом там, где нас может услышать прислуга.

Нандус не любил, когда эти двое ссорились. Но его матери почему-то нравилось раздражать своего старшего брата, да и Терцио нельзя было назвать сдержанным человеком.