Рассудку вопреки - Миранда Невилл

— Здесь нет аметистов Георга I. — В голосе Блейкни звучали обвинительные нотки.

Герцог промолчал.

— А как насчет жемчуга королевы Анны? Почему вместо настоящих драгоценностей мисс Монтроуз подсовывают эти жалкие осколки?

— Они не жалкие…

И герцог, и Блейк проигнорировали ее возражение.

— В должное время, — спокойным тоном произнес герцог, — мисс Монтроуз будет пользоваться всеми семейными драгоценностями.

— Отчего же не теперь?

Минерва не могла понять, что именно так рассердило Блейкни, но его огорчение было очевидным. Она пересекла комнату и взяла жениха за руку, впервые прикоснувшись к этому мужчине по собственной инициативе.

— Их светлости были более чем великодушны. Они дали мне все, что только может мне пригодиться. У меня нет желания лишать герцогиню ее драгоценностей.

Она почувствовала, как под ее рукой напряглись мускулы Блейкни.

— Речь не идет о том, чтобы лишать герцогиню чего-либо.

Минерва почувствовала определенный подтекст в этом обмене репликами. Возможно, Блейкни подумал, будто она оскорбилась, не получив самых дорогих украшений, но трудно было поверить, что этот вопрос вообще мог его волновать.

Хотя Минерва чуть ли не с детства восхищалась герцогом Хэмптоном, она все еще считала его сына несколько туповатым субъектом, который вел со своим отцом нечто вроде того мужского соперничества, которое девушка так часто наблюдала в отношениях своих братьев. Однако теперь причина противостояния Блейкни казалась куда более серьезной. Не крылась ли она в разочарованности герцога своим сыном ввиду полного отсутствия у того интереса к вопросам государственной важности? Минерва понимала подобное недовольство. И все же она не могла избавиться от ощущения, что причины конфликта скрывались гораздо глубже, и ей неудержимо захотелось разобраться в них.

Аметисты были свадебным подарком Георга I второму герцогу. А жемчуг, о котором упомянул Блейк, хранился в семье даже дольше. Приблизительно с того времени, когда королева Анна воспылала непродолжительным, но горячим дружеским чувством к молодой жене первого маркиза Блейкни, что случилось еще до того, как он получил титул герцога за заслуги перед ганноверской династией.

Эти фамильные драгоценности традиционно передавались невесте наследника. Оделив Минерву малоценными побрякушками, герцог таким образом продемонстрировал свое истинное отношение к единственному сыну.

В общем-то, Блейк привык к этому, но сейчас, к собственному удивлению, он разозлился на отца за откровенно пренебрежительное отношение к его невесте.

«Мисс Монтроуз будет пользоваться всеми семейными драгоценностями в должное время».

Юная леди при всем своем уме вряд ли уловила подтекст, скрытый в словах герцога, но для Блейка он был очевиден. Герцог заявлял, что Минерва с ее скромными связями и незначительным состоянием сможет считаться полноправным членом семейства Вандерлинов лишь тогда, когда произведет на свет сына. А лучше двоих.

Блейка очаровала наивность Минервы. Она действительно понятия не имела, что ей предоставили далеко не самые лучшие украшения. Из-за этого младший Вандерлин испытывал угрызения совести, ведь настоящие драгоценности его будущей жене доведется носить еще нескоро. Заказывая для Дезире рубиновый браслет, Блейк под стеклом прилавка увидел великолепное ожерелье из изумрудов с бриллиантами.

— Копия ожерелья покойной императрицы Жозефины, изготовлено в Париже, — пояснил ювелир, не упуская возможности продемонстрировать самое дорогое украшение знатному покупателю, который, как было известно, вот-вот вступит во владение приличным состоянием. — Теперь, когда после окончания войны прошло так много времени, нам нет нужды чураться французской моды.

— Совершенно верно, — согласился Блейк, — я и сам собираюсь в Париж через неделю-другую.

— С таким ожерельем дама не уступит француженкам или даже превзойдет их.

Блейк покинул ювелирную лавку с браслетами для своей любовницы в одном кармане и со свадебным подарком для своей невесты в другом.

Войдя в свои апартаменты, он обнаружил, что ему доставили пакет. Но предвкушение удовольствия тотчас исчезло, когда слуха доложил, что пакет доставили из Вандерлин-Хауса. Блейк даже не потрудился распечатать записку от герцога. Как и было обещано, его отец пытался предпринять еще одну попытку подготовить Блейка к славному будущему, предоставляя сыну материал для изучения. Блейк взял первый из толстой стопки памфлетов и позволил себе широкую усмешку. Минерва по крайней мере не осуществила свое намерение снабдить его литературой для самоусовершенствования. Но возможно, все еще впереди.

И все же, наверное, стоит попытаться. Время от времени у него возникала надежда, что произойдет чудо и он по достоинству оценит один из этих трактатов, посвященных вопросам, имеющим для будущего страны поистине жизненную важность.

Он налил себе для бодрости стакан шерри и обратился к первой странице.

Запах типографской краски и дешевая серая бумага произвели на него отталкивающее впечатление, а из-за мелкого шрифта длинные слова тут же начали прыгать у него перед глазами. Десять минут спустя Блейкни в раздражении поднялся и бросил в огонь сначала злосчастный памфлет, потом, секунду помедлив, стакан.

Когда Себастьян убедился, что его жена достаточно окрепла, чтобы перенести утомительный переезд из Кента, Минерва вновь воссоединилась с сестрой в особняке Айверли на Портмен-сквер. Как только дети были расцелованы и, получив положенную порцию восхищения, водворены в детскую с няньками, Диана, не тратя времени понапрасну, увлекла сестру в свой будуар для разговора наедине.

— Мне очень жаль, милая, — начала Диана, усаживая Минерву на софу и устраиваясь рядом. — Это я во всем виновата.

— Почему? Потому что не вышла замуж за Блейкни? Неужели ты думаешь, я поверю, будто ты сожалеешь о свадьбе с Себастьяном только потому, что со мной приключилась неприятность?

— Это вряд ли. Хотя я рада, что твои злоключения не лишили тебя обычной дерзости. Я имела в виду досадное совпадение. Ведь если бы я чувствовала себя хорошо и присутствовала на твоем дебюте, бал состоялся бы здесь. И у Блейка не появилось бы возможности попытаться соблазнить кого бы то ни было, хотя бы потому, что Себастьян не позволил бы мне пригласить его.

Минерва положила голову на плечо Диане, как это часто делала, будучи ребенком. Оказавшись рядом с единственным человеком, которому могла полностью довериться, она тем не менее не испытывала потребности лить слезы от сожаления или страха, которые по-прежнему терзали ее душу.

— Что сделано, то сделано, — сказала Минерва. — Я должна безропотно перенести этот удар судьбы. — В конце концов, Блейкни наследник одного из самых влиятельных семейств Англии. Возможно, он не слишком умен, но, может, оно и к лучшему. Я буду его направлять. — Она произнесла эти слова очень уверенно, хотя в душе подобной уверенности не испытывала.