Изначальное - Роман Воронов

сооружения были утыканы скрещенными мечами, сколотыми, зазубренными, со следами въевшейся ржавчины и запекшейся крови. В качестве декора также были использованы щиты различных форм и эпох, дыры и вмятины на них говорили о частом применении этого инвентаря. Под потолком, на цепи, болталось колесо от повозки, на котором заботливая рука расставила свечи. Их скудный, мерцающий свет был единственным здесь, окна отсутствовали вовсе. Тем более странным рядом с этим арсенальным набором казалось соседство великолепной фрески на своде потолка, изображавшей Создателя, восседающего на перине облака, под которым красовался библейский текст о сотворении мира.

Священник, войдя в зал после остальных, машинально перекрестился, краем глаза сразу же уловив знакомые мотивы и цвета. Пока его товарищи озирались в поисках подсказок, он, внимательно разглядывая фреску, понял, что имел в виду Король. Повинуясь первому порыву охотника, схватившего Синюю Птицу за хвост, Святой Отец рванулся к ближайшей двери и прошептал на ухо охраннику: «Свет».

Гвардеец кивнул головой и сделал шаг в сторону, Священник толкнул дверь, обернулся к изумленным игрокам, поймал взгляд Юной Леди и, подняв глаза к потолку, вошел в проход. Узкий коридор, подсвеченный зажженными факелами, уходил вниз и влево. Святой Отец, подхватив полы рясы, бодро засеменил по каменным ступеням. Многие годы, проведенные в молитвах и проповедях, напоминал ему этот коридор. Зажатый догмами-стенами, произносящий знакомые, понятные, правильные слова, Священник, тем не менее, будто спешил всю жизнь по скользким ступенькам к неизведанному. Он прекрасно понимал, что сказанное им в стенах храма для прихожан есть звук пустой и, выйдя на улицу, они возвращаются к заботам и делам своего мира, оставляя Мир Бога внутри церковных стен. Их пустота заполняла и его самого настолько, что мысли о предательстве Бога посещали Святого Отца с определенного момента все чаще и чаще. Нужна была жертва, нужен был Христос, способный остановить это падение в безверие. Священник был готов, но не представлял себе само деяние ни в каком виде.

Перст деспота, изменивший его судьбу по простой прихоти, вот подарок, о котором он молил Творца. Конечно, Король, сам того не понимая, собственноручно возвел Голгофу, и он, Священник, взойдет на нее, как Христос. Святой Отец, будь сейчас Его Величество рядом, расцеловал бы одежды высочайшей особы в знак благодарности.

Я должен прибыть последним, вот поступок Христа, ставшего первым среди смертных, смертью смерть поправшего, решил Священник, и, развернувшись, направился обратно к двери, чем совершенно обескуражил поджидавшего на развилке тайного прохода охранника, готового загадать загадку.

Юная Леди была знатного рода, носила громкий титул, но из приданого имела сомнительные перспективы на фрейленство и весомые долги ее разорившегося семейства. Увы, но яркая и, несомненно, сильная любовь, случившаяся в ее жизни, разбилась именно об эти рифы. Тот, кем были заполнены ее сны еще вчера, сидел сегодня за столом совсем рядом, но уже был дальше созвездия Ориона, и свет его души мог сравниться холодностью с лучами Бетельгейзе. Девушка не противилась выбору Короля по одной причине – месть, возможность вернуть наглецу и обманщику долг, пролитые слезы, искусанные от обиды губы, растоптанную гордость. Подгадать и ворваться в бальный зал четвертой по счету, медленно шествовать мимо притихших гостей и остановиться возле него, не упоительная ли мысль? Она мечтала увидеть, как его надменный взгляд расплавится от страха и он, бросивший ее однажды, рухнет на колени с мольбою о пощаде.

Юная Леди, как правильно отметил монарх, была не глупой девицей. Она сразу же поняла намек Священника, указавшего взглядом на потолок. Догадаться о том, что шесть дней сотворения мира связаны с шестью участниками игры, не составило труда. Раз прошел Святой Отец, то следующий пароль из второго дня сотворения. Она прочла нужную строку и отправилась к следующей двери, шепнув с ходу охраннику: «Небо». Гвардеец открыл проход, и Юная Леди юркнула внутрь, но, в отличие от Священника, не сразу принявшего свое решение, осталась у двери подслушивать, когда войдет следующий участник, дабы осуществить задуманное.

Закованный в железо, Рыцарь изрядно потел, соленая вода крупными каплями стекала по телу и скапливалась в стальных сапогах. Не хватало, чтобы все это через щели сочленений вылилось бы наружу, волновался он, Бог знает, что подумают обо мне люди. Рыцарь был опытным, но придворным воякой. С врагом лицом к лицу не встречался, хотя не раз защищал стены королевского замка, командуя лучниками и катапультами. Его, человека не глупого, раздражало, что уже два участника (а среди них одна девица) разгадали секреты прохода и, по всей видимости, неслись дальше, к богатству и гарантированной жизни.

Одна надежда на предстоящие им еще испытания, но надо поторапливаться и самому. Он упустил Священника, разглядывая доспехи и оружие на стенах, но обратил внимание, что Юная Леди рванулась к вожделенной двери после того, как осмотрела потолок. Рыцарь поднял глаза, и догадка озарила его лицо, громыхая по каменному полу, он подошел к охраннику и пошевелил губами: «Земля и Вода». Тот отворил дверь, и торопливые, гулкие шаги некоторое время доносились из глубин тайного хода. Едва их эхо успокоилось, как к четвертой двери засеменила Фаворитка, обладающая, при всех внешних достоинствах, особым талантом, таким ценным в придворной жизни, тончайшим слухом. Она расслышала слова, сказанные в полголоса Рыцарем охраннику, пробежала цепким взглядом по стенам и потолку, увидела текст, загнула на хорошенькой ручке три пальчика и свернула губы трубочкой в полном удовольствии от себя.

«Солнце и Луна», – выдохнула она в ухо гвардейцу и исчезла за четвертой дверью. Уродуя каркас юбки бального платья о каменные стены, Фаворитка перепрыгивала ступеньки с одной-единственной мыслью – и не из таких передряг выкарабкивалась, что-нибудь придумаю.

Палач, человек серьезный и обстоятельный, не в силу профессии, но от рождения, особым умом не отличался, но был догадлив и смекалист. Все выбывшие из Рыцарского Зала игроки перед началом движения к дверям задирали головы вверх. Так он и поступил, взгляд сразу же уперся в шею Создателя, это по привычке, извинился про себя бедолага и обратился к тексту. Регулярно выполняя заказы Короля на четвертование неугодных подданных, Палач умел считать до пяти (он хохотнул, имея в виду только мужчин). Побежав глазами пятый стих, он отправился к двери чинным шагом и шепнул охраннику: «Рыбы и Птицы». Тот отворил дверь. Палач начал неторопливый спуск, его устраивал темп игры, ведь он вызвался совсем по другим резонам, нежели ответил Королю. Палач хотел стать палачом последний раз или выбрать смерть другому. Его устраивало и четвертое и пятое место в этой безумной игре. Целью