Это мужской мир, подруга! - Татьяна Веденская

– Я забыла, по какому именно объявлению звонила сейчас. И как я буду их адрес с сайта брать? – пожала плечами я. – А ты чего ржешь?

– Ну и глупый у тебя вид! – пробормотала она сквозь смех. – В майке этой на твоих костях. Жертва анорексии. Белоснежка, иди неси тарелки. Горе ты мое.

– Варь, а я врать умею! – гордо добавила я. – Как я ему, про опыт, про «не курю»... Я думала, не умею, а оказывается, могу.

– Поживешь со мной, научишься плохому. Давай садись. – Варя выловила разварившиеся пельмени из воды и разложила их по тарелкам. В моей прошлой жизни я бы к такой «пище богов» даже и не прикоснулась. Я не любила глазированных перепелов, с прохладцей относилась к устрицам и омарам, они казались мне какими-то мутантами, и воротила нос от элитных французских сыров.

Пельмени оказались вкусными, сметана – тоже. На следующий день я начала ходить по собеседованиям. Унылые очереди в кадровые отделы. Фирма по реализации замороженной рыбы забраковала меня из-за отсутствия опыта, хотя им по телефону я говорила, что не работала раньше. Компания, производящая бытовые химикаты для травли крыс и насекомых, продержала меня в коридорах сорок минут, а потом выяснилось, что вакансия уже снята.

В двух агентствах недвижимости сказали, что секретарей им вообще не надо, в гробу они их видали, и активно стали склонять меня к риелторской деятельности за высокий процент. А когда я отказалась, предали анафеме. Оставалась надежда на тот пельменный звонок, я все-таки вспомнила, что это было за объявление, и нашла адрес компании. Оказалось, это какая-то юридическая фирма со сложным названием, складывающимся из нескольких фамилий. Я, конечно, сильно губу не раскатывала, особенно после всего этого бесполезного хождения по мукам, но... кто знает. Я бежала вприпрыжку по Бронным, боясь опоздать. Ирония судьбы – именно в этот момент мне позвонила мама.

– Никуля, здравствуй. – Ее знакомый голос, усталый и безжизненный, как всегда, заставил меня остолбенеть. Я не слышала ее уже несколько месяцев, я несколько раз меняла все явки и пароли, включая телефон, чтобы больше не бояться и ничего не объяснять. Такая уж у меня семья, стоит только появиться на горизонте, сразу найдется, чего бояться и что объяснять.

– Мама? Откуда у тебя этот номер? – испуганно пробормотала я и только потом спросила, заволновавшись: – Что-то случилось?

– А? Нет-нет, – рассеянно прошелестела мама. От этой своей «сладкой» жизни она давно уже отучилась говорить громким голосом. В присутствии отца она старалась быть ниже травы тише воды. Потом это стало ее второй натурой. Жизнь в тени ядерной боеголовки давала о себе знать. И все же кто меня сдал? Я же почти ни с кем не общаюсь, боясь, как самого страшного, что отец вычислит мой адрес на Патриарших. Правда, я регулярно отписывалась через Интернет одной своей бывшей однокласснице, живущей в том же доме, что и родители, на Мичуринском. Я информировала всех родных, что я жива, здорова, не кашляю и не сопливлю, чтобы, так сказать, не дать повода получить инфаркт и прочие последствия плохого поведения блудных детей. Я держала их в курсе, но на расстоянии. Кто же это расстояние так неожиданно сократил?

– Мам, я спешу очень. Если все в порядке, то... поцелуй от меня бабулю, ладно? Я побегу?

– Может быть, ты к нам приедешь как-нибудь? – Мама проигнорировала мои слова, продолжая светскую беседу. – Мы же скучаем. Деточка, разве так сложно навестить нас?

– Я... я не знаю. Мам, а что у вас там вообще? Как там... все? – Понятно было, о ком я спрашиваю. Как я могу их навестить, если после этого я могу уже оттуда и не выбраться? За последний год я несколько раз чудом избегала возвращения в лоно семьи. Пару раз меня сдавали папуле подружки, подкидывая проблем. Один раз я отчетливо почувствовала слежку за собой. Я вышла с работы и прямо-таки спинным мозгом ощутила, что за мной кто-то наблюдает. Я испугалась, запаниковала, пошла в другую сторону и, хоть была зима, кружила по городу, пока не стемнело окончательно. Я боялась привести хвост к Патриаршим, хотя не факт, что хвост вообще был. Никаких последствий, никаких изменений в моей жизни не последовало, так что, скорее всего, это была паранойя. Варечка постоянно говорит, что я – невротичка. Это и неудивительно, в моей-то ситуации.

– У нас все очень хорошо, – совсем уж фальшивым, парадным тоном заявила мама.

Я подавила в себе желание назначить встречу на нейтральной территории, с маскировкой и кодовыми словами.

– А как отец? – Я все-таки заставила себя это произнести. Мне нужна была информация, пусть бы даже она читалась между строк, а не следовала бы из них напрямую. Даже по интонации можно узнать достаточно много. Например, он ли ее послал ко мне, он ли достал каким-то способом мой новый номер.

– Отец? Ну, здоров. Работает много. Похудел чуть-чуть. Мне кажется, ты уже могла бы с ним помириться. – Голос был ровный.

– Скажи, откуда у тебя этот номер? – Я еще раз повторила свой вопрос. – Я его никому вообще не давала.

– Никуль, я знаю, что ты ищешь работу.

– Что-о? – ахнула я.

– Отец хочет, чтобы ты перестала... чтобы ты вернулась. Он хочет тебе только добра. Ну зачем тебе это? Разве не наигралась?

– Откуда ты все это знаешь? – совершенно потерялась я. – Про работу. – Мать помолчала, подбирая слова, наверное. Я стояла посреди улицы как столб и совершенно забыла, куда я вообще до этого шла.

Наконец мать кашлянула и медленно продолжила:

– Нам пришло это уведомление. Ты должна получить какой-то листок согласований. У тебя проблемы, Никуш? Мы звонили в этот твой Call-центр. Ты уволилась? Господи, я вообще не понимаю, как ты могла там работать. Ты ходила в офис?

– Да, ходила! – с вызовом бросила я.

Мама только вздохнула, она решительно не могла меня понять. В семье не без урода.

– И что теперь? Тебе нужны деньги? Хочешь, я тебе передам сколько-то? Правда, отец очень зол на тебя, но он тоже человек. Он сказал, что может устроить тебя на хорошее место в ЛУКОЙЛе, раз уж ты так хочешь ходить на службу.

– Да уж, тоже человек, – горько улыбнулась я. Все более-менее прояснилось. Значит, этот Мудвин, чтоб его закатало в асфальт, выслал какую-то бумажку по месту моей прописки. Дальше, как я понимаю, все было делом техники. Хорошо, что я никогда не оставляла на работе Варечкиного адреса. Я лихорадочно просчитывала ходы. От телефона надо срочно избавиться и купить другой, то есть не телефон, а сим-карту. Все равно.

– Ника, когда ты уже повзрослеешь? Зачем тебе это все нужно, скажи? Разве ты плохо жила?

– Мам, а разве ты хорошо живешь? – вернула я ей этот неудобный вопрос. Честно говоря, весь последний год я могла бы смело сказать, что я действительно живу очень хорошо. А мама промолчала и еще разок вздохнула. Она вообще была мастер по вздохам. У нее их было, как дождей в Англии, – миллион видов. Потом она сменила тему.

– Тебе звонила Элечка Петровская. Спрашивала, куда ты едешь этим летом. Хочешь, я устрою, чтобы ты полетела в Германию вместе с ней?