Лучшее в мире лекарство - Пегги Морленд

— Странно слышать это от тебя. Рена сказала мне почти то же самое.

Люк подмигнул ей:

— Значит, мы с ней мыслим одинаково.

Ее улыбка поблекла при мысли, что она невольно подвергла Рену опасности, разрешив ей поехать вместе с ней.

— Я не хочу, чтобы она пострадала по моей вине.

Люк пожал ее руку.

— Никто не причинит ей вреда. Я позабочусь об этом.

Лорен подняла бровь.

— А кто нас защитит, пока наш добровольный телохранитель будет в отъезде?

Увидев, как Люк помрачнел, она быстро покачала головой.

— Забудь, что я сказала. Это была шутка.

— Почему бы тебе не поехать к твоим…

Лорен прижала палец к его губам, чтобы он замолчал.

— Нет. Я остаюсь здесь.

— Ты самая упрямая женщина из всех, кого я знал.

Не желая снова обсуждать свои отношения с кузенами, она поддразнила его:

— А за это звание полагается какой-нибудь приз?

Вздохнув, Люк прижал ее руку к своей груди.

— Хотел бы я знать, почему ты так их не любишь.

У Лорен все внутри трепетало от его прикосновения.

— Это в прошлом. — Она вымучила из себя улыбку. — А теперь ответь на мой вопрос.

Люк подавил смешок.

— Если он полагается, ты его выиграла.

— Я всегда стремилась к тому, чтобы быть лучшей во всем.

— Я не сомневался в этом ни минуты.

Лорен опустила глаза. Взгляд упал на шрам.

— Болит? — нерешительно спросила она.

Его улыбка стала более мягкой, будто он хотел успокоить ее.

— Почти нет. Самым болезненным был процесс выздоровления. Ожоги покрывались струпьями, затем их соскабливали. Временами я жалел, что не погиб в том пожаре.

Глаза Лорен расширились от ужаса.

— Но ты же не хотел этого!

— Сейчас нет, но тогда боль была… я не могу найти слов, чтобы ее описать. Это походило на ад, но я не сдавался. Всегда есть причина, чтобы продолжать жить.

Пораженная его рассказом, Лорен задумалась.

— Как долго ты пробыл в больнице?

— Много месяцев. Сперва в Далласе, в Парклендском ожоговом центре, потом в местной больнице.

— И у тебя не было никого, кто бы за тобой ухаживал?

— Даже если бы и был, он ничем бы не смог помочь. Медперсонал хорошо обо мне заботился. — Люк рассмеялся. — Хотя я уверен, они обрадовались моей выписке. Я никогда не был образцовым пациентом. Во время лечения они такого натерпелись!..

— Но разве ты виноват? — негодующе сказала Лорен. — Боль, должно быть, была ужасной.

Он пожал плечами.

— Но там были люди, которые пострадали еще сильнее меня. Рядом с ними я чувствовал себя капризным ребенком.

Лорен задумчиво изучала его шрам.

— Где у тебя ожоги?

— На лице, спине и груди. Они пострадали сильнее всего. Руки тоже обгорели. Если бы не Рай, я бы мог потерять несколько пальцев.

Хотя Лорен была благодарна Раю за то, что он оказал Люку необходимую помощь, ей было трудно признаться в этом.

Она стала рассматривать руку Люка.

— Ты поэтому все время в перчатках?

— Да. Зачем людям видеть такое?

Тронутая до глубины души, Лорен разжала его ладонь.

— С твоими руками все в порядке, Люк, — мягко сказала она.

Он фыркнул:

— Они большие и уродливые. Я часто не знаю, куда их девать.

Лорен взяла его ладонь и поцеловала тыльную сторону пальцев.

— Больше никогда так не говори, — ласково пожурила его она. — У тебя красивые руки. Талантливые. Вспомни о тех добрых делах, которые ты творишь с их помощью. Если бы не они, Бадди уже не было бы в живых. А как насчет того, что ты можешь починить практически любую вещь. Я никогда не встречала человека с такими золотыми руками. — Она придвинулась ближе. Их лица разделяло всего несколько дюймов. — Чтобы я больше не слышала, что твои руки большие и уродливые, — предупредила она. — Улыбаясь, Лорен выпрямилась и положила его ладонь ему на грудь. — Ладно, я совсем заболтала тебя. — Она встала. У двери Лорен остановилась и тихо добавила: — Спасибо тебе, Люк. За все.

Люк поднял руку, которую она поцеловала, и уставился на нее. Комок, застрявший в горле, душил его. Она поцеловала его руку. Его большую уродливую руку с грубыми пальцами, изборожденными шрамами. До этого никто не делал ничего подобного. Даже до пожара.

Он накрыл левую ладонь правой, словно хотел удержать поцелуй, затем, подняв голову, посмотрел на дверь спальни. На глазах выступили слезы.

Положив ладонь на грудь, Люк закрыл глаза и пообещал себе, что никогда не забудет этот поцелуй. Легкое, как перышко, прикосновение ее мягких губ. Их тепло.

Еще он постарается не думать о том, что почувствовал бы, если бы эти губы коснулись его губ.

В понедельник днем Лорен сидела за кухонным столом и рассматривала эскизы свадебной часовни, лежащие перед ней.

Вдруг кто-то постучал в дверь. Она подняла голову и увидела незнакомого мужчину.

— Добрый день, мэм, — приветливо произнес он, когда Лорен открыла ему.

Лорен посмотрела на щеколду и мысленно отругала себя за то, что не заперлась.

— Вам следовало бы запирать дверь, — словно читая ее мысли, сказал он. — Здесь, за городом, никогда не знаешь, кто может появиться у тебя на пороге. — (Она посмотрела на него, затем во двор, молясь, чтобы Бадди услышал, если она закричит.) — Если вы ищете своего пса, то он обнюхивает шины моего грузовика, чтобы их пометить.

Лорен недоверчиво уставилась на мужчину.

— Кто вы?

Сняв шляпу, он вошел в кухню.

— Извините, мэм, за то, что я сразу не представился. Меня зовут Монти. Я друг Люка.

В дверях появилась Рена с пылесосом в руках. Монти подбежал к ней.

— Давайте я помогу вам его отнести, мэм.

Рена отступила назад, чтобы посмотреть на него. Она держалась за ручку пылесоса, будто боясь, что он может его украсть.

— Кто вы?

Он широко улыбнулся.

— Монти. Я друг Люка. Он попросил меня заехать сюда и проверить, как у вас дела.

— Он очень внимательный. Нам так его не хватает!

— Думаю, он тоже скучает по вам, — сказал Монти, принюхиваясь. — Это, случайно, не кукурузный хлеб?

Рена поспешила к духовке.

— Да, если он не сгорел. Не хотите пообедать с нами?