Укрепрайон «Рублевка» - Александр Смоленский

– Да-да, понимаю, Петр Семенович. А что за столкновения, о которых вы коротко упомянули? Надеюсь...

Он не успел договорить, как Кушаков замахал руками:

– Ни боже мой. Обычное неповиновение, которое пресекается на корню. Как вы могли подумать про плохое?

Прозвучало это как-то по-одесски. Но Шатунов понял правильно. Тем не менее он задал еще один скользкий вопрос:

– Меня интересует вопрос в целом. Вы уверены, что все закончится именно так, как запланировано?

Кушаков прекрасно понял, о чем спрашивает вицепремьер. Но с ответом не спешил. Он кашлянул, задумчиво почесал подбородок и только потом тихо произнес:

– Видите ли, Сергей Васильевич, по моему мнению, все завершится в соответствии с нашими планами. Но не буду скрывать от вас и оборотной стороны медали. По нашим пока еще скромным агентурным данным, изолированная от общества Рублевка с ее непростыми обитателями может доставить хлопот. Вы же знаете многих из них. Можно сказать, ваши соседи.

– И все они там? – с тревогой в голосе уточнил Шатунов.

– А какое это имеет значение? Что там? Что здесь? Ключевое здесь слово: нейтрализованы. Но не по прихоти, упаси боже, Кремля. А в связи с экологической катастрофой. Карантином... – Немного подумав, он добавил: – Если вы, Сергей Васильевич, цените мое мнение, то некоторые детали моей докладной не обязательно доводить до сведения президента. Пусть себе отдыхает.

– Пожалуй, вы правы, но... – Шатунову показалось, что его гость чего-то недоговаривает. – Послушайте, Петр Семенович, сколько времени может длиться этот карантин?

– Сколько потребуется, – уверенно ответил директор АНБ. Потом взял со стола вице-премьера карандаш и чистый лист бумаги. Быстрым движением руки он написал всего два слова.

Прочитав их, Сергей Васильевич воскликнул:

– Только не надо подробностей! Меньше знаешь – лучше спишь, – повторил он уже сказанную несколько минут назад фразу.

– Думаю, что надо созвать экстренное заседание правительства. Не каждый же день на Москву падают метеориты, – предложил, улыбаясь, Кушаков. – Пора официально ввести в курс дела членов кабинета министров.

– Да-да, конечно. Я назначу заседание на двадцать часов, – согласился заместитель премьера.

– Тогда исчезаю. Сейчас беру нашего главного спасателя и на Рублевку. Хочу на месте изучить обстановку. Так что не прощаюсь. Кстати, вы не в курсе, почему объявлять о карантине с Оржаком отправился Любимов?

– Это я попросил. Во-первых, его на сегодняшний день лучше знают. Особенно рублевский контингент. А во-вторых, нет смысла вас лишний раз светить в такой неординарной ситуации...

* * *

Экстренное заседание правительства прошло довольно оперативно. Вел его Шатунов. Не мог же премьер столь энергично оправиться от гриппа, внезапно напавшего на него перед торжественным приемом.

То, что случилось вчера в районе Рублево-Успенского шоссе, уже ни для кого из присутствующих большим секретом не являлось. Практически у каждого там был загородный дом. А если и не было собственного имения, то непременно жил кто-то из членов семьи, остались друзья, любовницы, плательщики, наконец.

Остались-то остались, только толком никто так ничего и не понимал. В этом смысле рублевский старожил Акимыч знал о нагрянувшей беде более любого чиновника, явившегося на вечернее заседание кабинета министров. Шатунову ничего не оставалось, как проинформировать о создавшемся на Рублевке чрезвычайном положении.

– С минуты на минуту оттуда вернутся наши товарищи. Наверняка они привезут новую информацию. Они и введут нас в подробности. А пока мною приглашен академик Георгий Алтуфьев. Он готов выступить прямо сейчас. Так сказать, прояснить ситуацию.

Министры дружно хранили молчание. Ибо еще накануне вечером на приеме в Кремле товарищи в штатском их уже проинформировали о том, что случилось на Рублевке и что путь им и их семействам туда заказан ввиду заражения местности неизвестными космическими вирусами.

Между тем академик доходчиво пояснил, что меры, предпринятые правительством по изоляции зоны бедствия, абсолютно правильные.

– Это понятно, – подал голос министр здоровья Бакиев. – Непонятно только, кто приводил в действие все необходимые рычаги. Мы во главе с господином Шатуновым праздник праздновали. Президент в Сочи. Тоже, как говорят, не давал никаких распоряжений... Кто же такой среди нас молодец? – с явным вызовом закончил он.

– Я вообще ничего не понимаю, – прошептал на ухо своему соседу справа – министру экологии – главный бунтарь последних заседаний правительства Герман Дрейф. Ты хоть что-нибудь слышал?

Тот отрицательно качнул головой.

– Странно все это. Ладно, я не слышал. В конце концов, катастрофа же не экономическая, а экологическая?! Но ты?!

– Если кто-то хочет задать вопрос или уточнить, то пусть не шепчется. Тем более его шепот слышат все. Или почти все. Пусть встанет и выступит... Господин Дрейф? Кажется, вы? – язвительно спросил Шатунов, пожалуй, впервые пробуя свою административную силу.

– Действительно, что я шепчусь? – Дрейф не стал долго себя упрашивать. – У меня там жена осталась, не поехала сдуру на прием. Поэтому я хочу знать правду...

Шатунов заерзал в кресле. Он уже был не рад, что пошел на поводу у Кушакова, собрав министров. Где, кстати, он? Он так нужен здесь. Сейчас же!

– Мне тоже далеко не все понятно. И хотя там у меня нет ничего и никого, кроме недостроенной дачи, я тоже волнуюсь! – с места крикнул министр инноваций Невман. – Можно спросить? Заранее приношу извинения, если чего-то не понял, но тем не менее... Как так могло случиться, что вчерашним вечером информацию об экологической катастрофе они получили раньше, чем та произошла по официальным источникам? Более того, не только получили, но и успели в первом приближении изучить. И даже объявить карантин... Я имею право знать?

Он хотел спросить что-то еще, но позади буквально из входных дверей донесся голос руководителя АНБ.

– Имеете. Имеете. Все имеют право, – усталым голосом, будто вернулся не с Рублевки, а с лесоповала, Кушаков произнес так, чтобы ни у кого не было иллюзий насчет его настроения.

Он уверенно двинулся к трибуне, чуть позади шел Оржак.

Но не голос и не очевидный боевой настрой вошедших добили членов кабинета министров. Их демонстративно пугающая, особенно в стенах Дома правительства, инопланетная амуниция самым волшебным образом остудила пыл чиновников.

– Там все в высшей мере серьезно. Оржак может доложить подробнее, расписать в деталях. Он там уже был дважды – с Любимовым утром, когда объявляли о карантине, и сейчас со мной.

Министры разом оглянулись на директора ФСБ. Тот лишь согласно кивнул, как бы подтверждая слова своего бывшего подчиненного.

– А вы, товарищи министры, – в этот момент взгляд руководителя Агентства национальной безопасности в адрес Голована и Дрейфа стал жестким и внимательным, как у Дзержинского, – не мутите воду в такой ответственный момент. Пока мне поручено разбираться, то и решения принимаю я. Вы меня понимаете, товарищи?