Место, которого дважды не было. Часть 1. Черный властелин. Начало - E. V. Martinas

Что же напугало смелого лазутчика? У рыси вместо звериной морды было нечто, напоминающее человеческое лицо. Пара умных, серых, определённо человеческих, а не звериных глаз в упор смотрела на подростка. В свете дрожащего пламени свечей глаза выглядели живыми, и казалось, что зрачки двигались. С трудом преодолевая страх, Маурос внимательно вгляделся в морду, а точнее, в лицо рыси. Оно ему определенно кого-то напоминало. Но кого? Как ни старался, он не мог это понять.

Постепенно эльф успокоился, взял себя в руки и поднял ещё два упавших чучела. Одно из них оказалось гигантской совой. Крылья у неё были сложены вдоль туловища, но легко угадывалось, что размах они имели огромный. У совы он увидел точно такое же лицо и глаза. Другое чучело принадлежало крупной собаке серого окраса с чёрным пятном на спине. С мордой здесь была та же история, что у рыси и у совы. Оглянувшись, Маурос заметил, что в комнате есть ещё одно чучело – вставший на задние лапы большой бурый медведь. Мальчик не заметил его сразу, так как тот стоял в нише между высокими книжными шкафами. «Если бы я увидел его с улицы, то ни за что не полез бы сюда. Меня ещё в саду удар хватил бы», – подумал эльф. Стоит ли говорить, что у медведя было почти человеческое лицо с умными серыми глазами. «Ну прямо близнецы в разных шкурах. Для чего они здесь? Где их раскопал колдун Хорус?» Тут Мауроса словно осенило. Он внимательно всмотрелся в лица и глаза. «Жаль, я никогда не видел его живым, но, если верить портрету, который нарисовал Ангус после гибели колдуна, это точно он». Лица четырёх загадочных животных определённо напоминали лицо хозяина этого дома, погибшего колдуна Хоруса.

На деревянных подставках под каждым чучелом с человеческим лицом имелись пояснительные надписи, состоявшие из тех же непонятных символов. «Для кого они написаны? Способный прочитать эти таинственные закорючки сам знает, что́ это за растения, карты и чучела. А я тут мучаюсь! Нет чтобы написать на нормальном эльфийском языке или, на худой конец, на языке ЛЭГ! Вредный народ эти колдуны», – ворчал себе под нос осмелевший Маурос. «Собственно, не для тебя это написано. Тебя вообще не должно быть ни в этом саду, ни в этом доме!» – послышался тихий голосок в голове у эльфа. Мальчик замер; он был не в состоянии точно определить, слышал ли он собственный внутренний голос или кто-то другой советовал ему убираться подобру-поздорову, пока не слишком поздно. Увы, больше разумных мыслей в мозгу не мелькало, и Маурос продолжил свои изыскания, направившись к двери.

Если бы он мог читать эти символы, то понял, что на подставках под чучелами было написано: «Тела для трансформаций». На дощечках в саду – названия растений и их магические свойства. На картах – резиденции Великих Повелителей Стихий с координатами их местоположения. Но понять это способен лишь колдун, так как все надписи были сделаны на древнеэльфийском, тайном языке магического братства. На всём Южном континенте им владели исключительно колдуны, что позволяло оградить секретные знания от любопытных и недостойных созданий.

Маурос решил обследовать по возможности весь дом колдуна, прежде чем звать Виллана. Выйдя из комнаты, он оказался в небольшой прихожей и обнаружил три двери: входная, ведущая на улицу, приоткрытая дверь, за которой виднелась самая обыкновенная кухня, и третья дверь, открыть которую эльфу не удалось. Справа от себя он увидел узкую деревянную лестницу на второй этаж. Поднявшись, мальчик почувствовал насыщенный приятный аромат: «Словно в саду или в цветочной лавке». На втором этаже находилось всего две комнаты. Маурос заглянул для начала в правую от лестницы. За ней помещалась вроде бы химическая лаборатория: вдоль стен – высокие, узкие шкафы, на их полках – колбы, пузырьки и пузырёчки, банки, склянки, трубочки, коробочки, тюбики, кувшинчики, мензурки, горшочки, мерные чашки, бутылки и прочие странные стекляшки. В центре помещения располагался огромный стол, на котором красовались медные весы, микроскоп, чудные стёкла на подставках, горелки, штативы и множество всяких предметов, ни названий, ни назначений которых эльф не знал. Совершенно очевидно, что здесь колдун готовил зелья и снадобья, а возможно, и яды. Маурос рассудил, что потенциально опасного тут куда больше, чем интересного, то есть рисковать не стоит.

Он закрыл дверь и направился во вторую комнату, которая служила колдуну спальней. В дальнем углу у окна стояла кровать с балдахином. На стене висело огромное зеркало в массивной резной раме. Под ним примостился маленький столик, на котором переливалась безукоризненными гранями большая хрустальная шкатулка. Через её прозрачные стенки эльф смог разглядеть два непонятных предмета – один красный, другой золотой. Однако кровать, зеркало, столик и хрустальная шкатулка бросились в глаза удивлённому Мауросу не в первую очередь. Он застыл на пороге, увидев, что весь пол в комнате был заставлен вазами с цветами. «Вот почему в доме такой насыщенный цветочный аромат! Но этого не может быть! Это настоящее волшебство!» – шептал эльф. Это были не просто цветы, а те самые, что жители Ферлатиса на протяжении нескольких лет приносили к дому колдуна Хоруса в день его гибели в знак благодарности за их спасение. Их связывали разноцветными ленточками в небольшие букеты. Как правило, члены одной семьи соединяли цветы таким образом. Маурос узнал подарочные ленточки. Но как они попадали в дом? Кто их расставлял в вазы? Как обычные живые цветы простояли столько лет, не увядая? Краткий, но объясняющий сразу всё ответ вертелся в голове у растерявшегося мальчика: «Колдовство! Самое настоящее колдовство!»

Следом ему на ум пришло логичное предположение: «А если колдун не умер? Был бы он мёртв – не забирал бы цветы. Может, он сделал вид, что покончил с собой, а сам тихонечко вернулся в дом и зажил себе припеваючи, радуясь, что его не беспокоят. Говорят, колдуны любят покой и уединение. Выходит, он здесь!» Маурос в панике забился в ближайший угол. Его бросало то в жар, то в холод. «Хорус меня убьёт! Или превратит в камень! Великие Повелители Стихий, спасите меня! Клянусь, я больше не буду!» – шептал мальчик. Он хотел убежать, но с перепугу не мог даже пошевелиться. В ужасе эльф зажмурился, ожидая сурового наказания, но его так и не последовало. Он с опаской приоткрыл один глаз. Любопытство – сила, способная победить страх. Размышлять, умер Хорус или морочит приличным эльфам голову, ему хотелось меньше всего. Единственным его желанием было поскорее убраться из таинственного дома.

Маурос решительно направился к двери, и тут взгляд его упал на прекрасную хрустальную шкатулку. Она манила и притягивала. «Что там? Наверное, очень ценная вещь, если шкатулка такая красивая. Вряд ли там что-то страшное или опасное. После чучел с человеческими лицами меня ничем не напугаешь. Взгляну одним глазком и убегу», – подумал эльф. Подойдя к столику, он посмотрел в зеркало, но не увидел собственного отражения. Он сделал шаг назад – никаких изменений не произошло. В зеркале отражалась комната, кровать, вазы с цветами, шкатулка – всё, кроме него. Это пугало. Тут эльф заметил, что в зеркале видна маленькая железная дверь прямо у него за спиной. Маурос оглянулся: противоположная стена была абсолютно гладкой. Однако в зеркальном отражении дверь присутствовала. Эльф несколько раз посмотрел в зеркало и на стену. В зеркальной комнате дверь была, в реальной – её не было. Он протёр глаза и потряс головой, избавляясь от галлюцинации. Для верности ощупал стену сантиметр за сантиметром. Ничего! Снова мальчик нашёл простое и верное объяснение: «Колдовство!» Правда, зеркальные загадки не сильно напугали юного лазутчика. Они не казались зловещими после зверей с человеческими лицами.