О-ЛЯ-ЛЯ! Французские секреты великолепной внешности - Джейми Кэт Каллан

И вот она уже представляет меня стильному молодому человеку со светлыми искрами в светло-русых волосах. Его зовут Бенжамен. Бенжамен проводит меня по коридору, предлагает пеньюар, усаживает и моет мои волосы. Он спрашивает, идет ли все еще дождь. Я отвечаю, что дождь уже перестал, и мы пускаемся в обсуждение резиновых сапог и моды. Должна заметить, мой новый парикмахер Бенжамен – настоящий кладезь информации, особенно по вопросу популярности резиновых сапог во Франции! Он приносит мне маленькое блюдечко с фиалковыми леденцами из Тулузы, и пока мои волосы сохнут, рассказывает мне историю резиновых сапог – веллиз.

Несколько лет назад веллиз (сокращенное от Веллингтонз) стали настоящим писком моды в Америке. В дождливые дни на улице можно было увидеть резиновые сапоги самых разных цветов и фасонов. Однако прежде, как рассказал мне Бенжамен, резиновые сапоги были скучными, темно-зелеными – и никакими другими. Прочными. Практичными. Надежными. Незапоминающимися.

Резиновые сапоги появились в Англии более ста лет назад. Они не промокали и были названы в честь герцога Веллингтона. Такая обувь прекрасно подходила для работы в саду, ходьбы по грязи, прогулок по болотам и погони за чистокровными охотничьими собаками.

– Так продолжалось довольно долго, – говорит Бенжамен, – пока на парижской улице не заметили очаровательную французскую супермодель Инес де ла Фрессанж. Шел дождь, и она надела свои веллиз!

Обычные, темно-зеленые резиновые сапоги.

Откуда она взяла эту блестящую модную идею? Наверное, увидела во время последней поездки в Англию. Но, как утверждал мой парикмахер с Левого берега, это Инес привила Парижу и всему миру любовь к резиновым сапогам. Только она решилась выйти на улицу в этих необычно простых, но очень привлекательных сапогах. Они были настолько старыми, что успели стать новыми. Произошла переоценка классики. И мода на веллиз мгновенно распространилась по всей Франции, а затем и по Соединенным Штатам – и по всему миру. И даже англичане взглянули на свои веллингтоны по-новому.

– Дело в том, – говорит Бенжамен, – что в Париже мода рождается на улицах. Улица – место отдыха для людей.

Бенжамен останавливается, отводит фен в сторону и задумчиво улыбается. Теплый воздух дует ему прямо в лицо, играя светлыми волосами. Бенжамен улыбается. Он ничуть не торопится. На какое-то мгновение мне кажется, что он забыл обо мне и начал укладывать собственную прическу. Он смотрит на меня в зеркало и пытается сосредоточиться на мне.

– Знаете, – продолжает он, – во французских новостях всегда говорят о людях, которые следуют моде. Это особенность Парижа – здесь любят наблюдать за людьми из кафе. Это своего рода спорт. В Лондоне и Штатах такого нет. А здесь мы берем что-то самое обычное, например, резиновые сапоги, и превращаем их в нечто другое. Иногда это срабатывает. Иногда нет. Но мы всегда движемся вперед. Это очень важно.

Он возвращается к моим волосам, расправляет завитки пальцами, работает феном. Бенжамен рассказывает, что журналисты съезжаются в Париж со всего света, чтобы увидеть то, что «вот-вот выстрелит». А потом те особенности стиля, что впервые были замечены на улицах Парижа, находят свое отражение в новых коллекциях известных модельеров, на страницах модных журналов – и на кинозвездах.

Больше всего мне нравится то, что изменить моду могут самые обычные женщины. Да, конечно, на таких дам, как Инес де ла Фрессанж, обращают больше внимания. Но если мода действительно начинается на улицах, то каждая женщина может повлиять на мир и на то, что мир считает красивым. Важно лишь вступить в разговор.

А мода – это и есть разговор. Это разговор, который ведется с незапамятных времен, когда первобытная женщина решила что-то изменить и стала носить свои шкуры на одном плече.

А другая костяной иголкой сшила две шкуры вместе. И вдруг так стали одеваться все обитатели саванны! В Древней Греции придумали туники и драпировки, а мадам Грез в 30‑е годы XX века вспомнила об античности и создала из матового шелка свои модели, в которых чувствовалось влияние классических греческих колонн и архитектуры.

Мне нравится сцена из фильма «Дьявол носит «Прада», в которой Мерил Стрип, исполняющая роль главного редактора модного журнала, дает своей помощнице маленький урок по истории моды:

«Я понимаю. Тебе кажется, что это не имеет к тебе никакого отношения. Ты открываешь свой шкаф и выбираешь… ну, не знаю… этот мешковатый синий свитер, например… Потому что ты пытаешься сказать миру, что воспринимаешь себя слишком серьезно, чтобы думать о том, что на тебе надето. Но ты не знаешь, что этот свитер не просто синий, не просто бирюзовый. Это лазурь. И ты уж точно не знаешь, что в 2002 году Оскар де ла Рента представил целую коллекцию платьев цвета лазури. А потом – по-моему, это был Ив Сен-Лоран… кто-то показал жакеты в стиле милитари цвета лазури. Думаю, нам нужен жакет. А потом лазурь мгновенно появилась в коллекциях восьми разных модельеров. Потом лазурь прошла через универмаги и оказалась в том дешевом магазине, где ты наверняка выловила свой свитер из корзины с уцененными вещами. Но за этим синим цветом стоят миллионы долларов и бесчисленное количество рабочих мест. Смешно, что тебе кажется, что твой выбор не связан с модной индустрией. Ведь на самом деле на тебе свитер, который был выбран для тебя из целой кучи вещей теми, кто работает в этой комнате».

Но теперь мне хочется уйти на шаг дальше. Представьте, что помощница редактора покупает этот свитер, приносит домой, а на следующий день решает надеть его задом наперед или наизнанку или прорезает в рукавах отверстия в форме сердечек. Представьте, что она надевает его с узкой черной юбкой-карандаш и зеленой шляпкой своей бабушки. Одеваясь, она вспоминает виденный недавно старый фильм. Ее вдохновляет Луиза Брукс. И она создает свой ансамбль, выходит на улицу, где ее замечает фоторепортер модного журнала. Или Билл Каннингэм спрыгивает с велосипеда и достает свою камеру. И вот уже ее снимок красуется в модном разделе крупнейшей газеты. А может быть, у нее есть подруга, которая изучает фотографию в художественном институте Сан-Франциско. И эта подруга решает сфотографировать ее в новом ансамбле. Потом она размещает фотографию на своей страничке в Facebook, а другая подруга пишет об этом необычном имидже в своем блоге. Вспомните блог четырнадцатилетней Тави Style Rookie или фотографии очаровательных восьмилетних красоток в блоге Advanced Style.

Что я хочу сказать? Именно так начинается модный разговор и так возникают тенденции. Модельеры подхватывают этот разговор – и вот идеи оказываются во всех магазинах. Но все началось с вас и вашего воображения.

Вернемся на Левый берег. Я прощаюсь с парикмахером и выхожу на улицу. День просто прекрасный – солнечный и слегка прохладный. Ни за что не догадаться, что только вчера лил дождь. После нашего разговора в парикмахерской я смотрю на мир новыми глазами. Я обращаю внимание на всех француженок – и на мужчин тоже! Я смотрю на них по-новому. Мужчина в слегка помятом плаще возле газетного киоска напоминает мне моего отца, который в 60‑е годы работал на железной дороге. Дама, закутанная в синий шарф, заставляет меня вспомнить о бабушке – она всегда защищала свежую прическу шелковым шарфом, завязанным под подбородком. Двадцатилетняя девушка, стоящая передо мной в метро «Клюни-Ла‑Сорбонна», поражает мое воображение красной короткой юбкой в складку, которая почему-то напоминает мне юбки девочек из католических школ, за которыми я зачарованно следила в детстве – эти девочки жили в каком-то другом мире. И хотя клетка Маккленнан вошла в моду много лет назад в Шотландии, она проделала огромный путь и оказалась в коридорах частных школ, в среде панков и на плакатах на Елисейских Полях, посвященных rentrée – первому дню учебы: на них очаровательные девушки в килтах заигрывали с бравым шотландцем, играющим на волынке.