Счастливый билет - Линн Грэхем

— Похоже, ты очень близка с бабушкой, — сказал Наварр, когда Тоуни вернула ему телефон.

— Она замечательная, — нежно сказала девушка и взяла свои вещи, собираясь пойти переодеться. Она помнила его обвинение в том, что она его дразнит, и не собиралась давать ему больше поводов так думать.

— А твоя мама?

Тоуни замерла, повернувшись к нему спиной.

— У нас с ней сейчас прохладные отношения, — честно призналась она.

Во время их последней ссоры были сказаны вещи, которые вряд ли когда-нибудь удастся забыть. Тоуни никогда уже не выкинуть из головы то, каким разочарованием она, оказывается, стала для матери. Она отказалась по предложению матери красить рыжие волосы в каштановый цвет и надулась, когда та подарила ей лифчик для придания груди дополнительного объема. Она хорошо училась не по тем предметам в школе. Она выбрала не ту профессию, то есть отказалась, по мнению матери, от статуса и успеха в обществе. Но самое главное — Тоуни не использовала то, что была вхожа в мир своих богатых сводных сестер, где могла бы заполучить подходящего мужчину. А это, по словам матери, было совершенно непростительно. Последней каплей стало то, что дочь устроилась на работу горничной. Нет, Тоуни никогда не стать дочерью, которой Сьюзен могла бы хвастаться перед подругами.

Тоуни отогнала от себя эти неприятные воспоминания и занялась своим макияжем. Она внимательно следила за визажисткой, когда та колдовала над ней перед церемонией вручения кинопремий. И сейчас она гуще, чем обычно, подвела глаза и нанесла на веки блестящие золотистые тени. На губы она нанесла малиновый блеск. Ей пришлось потрудиться, чтобы без посторонней помощи застегнуть корсет платья. Взяв косметичку, Тоуни вышла из ванной.

При виде нее Наварр замер и сделал то, чего не делал почти никогда, — выпалил, не подумав:

— Этот цвет потрясающе идет к твоей коже и волосам.

— Спасибо. — Тоуни вдруг застеснялась, но внутри у нее потеплело.

Она отвернулась к туалетному столику надеть бриллиантовые сережки и браслет. И все же не удержалась и взглянула на его отражение в зеркале. В дизайнерском темно-сером костюме, красивый, высокий, утонченный, Наварр Казьер был воплощением женских фантазий об идеальном мужчине.

И тут она вдруг опомнилась. Ведь все это, начиная с ее роскошных нарядов и заканчивая отношениями с Наварром Казьером, было сплошным притворством. Нельзя об этом забывать.

Наварр скользил взглядом по лицам гостей в поисках Тоуни. Наконец он ее увидел — в приглушенном свете она сияла как золотистая богиня с огненно-рыжими волосами, в сверкающих бриллиантах. Тоуни разговаривала с высоким блондином, рука которого прямо-таки приклеилась к ее талии. Наварр тут же узнал ее собеседника: Тор Хэнсон, богатый банкир, который всегда пользовался успехом у женщин. Наварра не было в зале почти весь вечер, он обсуждал дела с Сэмом Коултером. И все-таки ему не понравилось, что ее здесь так хорошо развлекали. Похоже, она легко нашла ему замену. Наварра вдруг взяла злость. Причем она была такой силы, что сдержать ее он просто не мог.

— Прошу прощения, — начал он извиняться перед Тоуни за свое долгое отсутствие.

Тоуни повернулась на звук его голоса, на лице ее в равных пропорциях отразились облегчение и раздражение.

— Где ты был столько времени?

— Похоже, ты не читаешь деловую прессу, — заметил Тор Хэнсон, прекрасно понимая из последних едва заметных движений на бирже, какие изменения грядут в бизнес-империи Сэма Коултера.

Наварр крепко взял Тоуни за руку. Ему хотелось забрать ее от Хэнсона, отнести наверх, положить на кровать и удовлетворить жгучее желание, которое сейчас подпитывалось яростью.

— Спасибо, что приглядел за ней, Тор.

— Я не ребенок, которому нужна забота! — тут же взвилась Тоуни, но он, проигнорировав ее замечание, потащил ее за собой. — Почему ты так себя ведешь, Наварр? Что я сделала не так?

— Стоит мне оставить тебя на пять минут, как ты уже флиртуешь с другим! — ледяным тоном откликнулся он и притянул ее к себе ближе.

Его запах тут же подействовал на нее как афродизиак, что еще больше ее разозлило.

— Ты оставил меня одну на два часа!

— Разве я слишком много прошу, когда надеюсь, что ты будешь тихо ждать там, где я тебя оставил?

— Да. Я не зонтик, который ты где-то забыл. И я не флиртовала с Тором! Мы просто разговаривали. Он знает, что я помолвлена, — отрезала Тоуни.

— Тору было бы очень приятно затащить в постель невесту другого мужчины.

Она увидела во взгляде Наварра гнев, лицо его было напряжено.

— Ты ревнуешь? — От изумления Тоуни широко распахнула глаза. Она и не ожидала, что имеет над ним такую власть.

Его красивые губы презрительно изогнулись.

— Я не ревную. С чего мне ревновать? Мы же не на самом деле помолвлены, — сухо напомнил он ей.

Но Тоуни не так-то легко было в чем-то разубедить.

— Может, ты просто по натуре собственник… Тебе явно не понравилось видеть меня в компании другого мужчины. Но ты хоть понимаешь, как оскорбительно твое предположение, что я могу вот так просто пойти и переспать с человеком, которого едва знаю?

— Я легко мог бы переспать с тобой через пять минут после знакомства, ma petite, — вкрадчиво сказал Наварр и обнял ее так крепко, что она почувствовала, как на него действует ее близость.

— Я не такая, как ты, — я бы никогда на это не согласилась! — горячо заспорила девушка, привстав на цыпочки, чтобы сообщить ему эту новость прямо в ухо.

— Я умею убеждать.

Наварр вплел длинные пальцы ей в кудри и наклонился к ее губам, дыханием коснулся ее щеки. Он не любил публичное проявление чувств, но сейчас им двигало желание поставить на ней свою метку, чтобы к ней больше не посмел приблизиться ни один мужчина. Он разжал ее аппетитные губы и, не сдерживая жажды, отведал ее на вкус снова и снова, пока она вся не задрожала в ответ на его страсть.

Наварр нехотя оторвался от ее губ, посмотрел на нее и повел к выходу.

— Пойдем, — сказал он.

«Куда?» — чуть не спросила Тоуни, хоть и прекрасно знала куда. Она не могла отдышаться, не могла с ним спорить. Она хотела быть с ним наедине. Хотела, чтобы он ее еще раз поцеловал. Она никогда ничего так не хотела. Все возражения отошли на второй план под напором сжигающего ее изнутри огня.

— Это должно стать началом, а не концом, — заявил Наварр, захлопнув за ними дверь спальни.

Тоуни не хотела, чтобы он разговаривал, она просто хотела, чтобы он ее поцеловал. Пока он ее целовал, ей не нужно было думать и задаваться вопросом, совершает ли она сейчас ошибку. Да что там, перед силой этого желания ей все равно было не устоять.