Я - Малала. Уникальная история мужества, которая потрясла весь мир - Малала Юсуфзай

Наконец вода схлынула, оставив школу и дом, где жили компаньоны, в плачевном состоянии. Мебель, ковры, книги, одежда, аудиосистема – все было покрыто толстым слоем зловонной тины. Отцу и Хидаятулле негде было спать. Им не во что было переодеться. К счастью, сосед, человек по имени Аман-уд-дин, приютил их у себя на ночь. Для того чтобы привести школу в порядок, потребовалась целая неделя. А десять дней спустя, когда дома не было ни отца, ни Хидаятуллы, разразилось второе наводнение, которое свело все их усилия на нет. Вскоре после этого их посетил официальный представитель водопроводной и электрической компании. Он заявил, что они специально вывели из строя счетчик, и потребовал взятку. Отец отказался платить, и вскоре пришел счет, где была начислена огромная пеня. Заплатить по этому счету они не могли, и отец обратился за поддержкой к своим влиятельным друзьям.

Все обстоятельства складывались против школы, но отец был не из тех, кто легко расстается со своей мечтой. К тому же ему надо было заботиться о семье. Я родилась 12 июля 1997 года. Разрешиться от бремени маме помогала соседка, которая уже не раз принимала роды. Отец ждал в школе и, узнав, что ребенок появился на свет, вихрем ворвался в комнату. Мама переживала, как он примет известие о том, что она родила ему дочь, а не сына. Но, едва взглянув на меня, отец просиял от счастья.

– Малала принесла нам удачу, – часто говорил Хидаятулла. – После ее рождения судьба стала к нам благосклоннее.

Но это произошло не сразу. 14 августа 1997 года, в день, когда отмечалась пятидесятая годовщина образования Пакистана, по всей стране прошли парады и торжественные собрания. Но мой отец и его друзья считали, что радоваться нечему, ведь слияние с Пакистаном неблагоприятно сказалось на судьбе долины Сват. В праздничный день они вышли на улицу с черными повязками на рукавах и во всеуслышание объявили, что не видят никаких оснований для торжества. В результате все они были арестованы и подвергнуты штрафу, который не могли выплатить.

Через несколько месяцев после моего рождения освободились три комнаты, расположенные над школой, и мы переселились туда. Это был каменный дом с водопроводом, так что по сравнению с прежней глиняной хижиной наши жилищные условия значительно улучшились. Но мы по-прежнему жили очень стесненно – места для семьи из трех человек и Хидаятуллы было маловато, к тому же у родителей постоянно гостили родственники. Количество учеников в школе постепенно росло. К тому времени, как я родилась, их насчитывалось около сотни, каждый платил сто рупий в месяц. Учителей было пять или шесть, отец исполнял не только обязанности директора и учителя, но и бухгалтера. Помимо этого, он мыл полы, белил стены и убирал туалеты. Он собственноручно укрепил между двумя электрическими столбами кусок материи, на котором было написано название школы. Для этого ему пришлось вскарабкаться на лестницу, хотя он очень боялся высоты, и когда он стоял на верхней ступеньке, ноги его предательски дрожали. Если водопроводный насос выходил из строя, отец спускался в люк и чинил его. Всякий раз, увидев это, я заливалась слезами, потому что боялась, что отец исчезнет в люке навсегда. Хотя учеников теперь было больше, почти все деньги уходили на выплату аренды и зарплату учителям. На содержание семьи почти ничего не оставалось. Нам приходилось экономить на еде. Чай мы, например, пили только зеленый, потому что черный полагается пить с молоком, которое мы не могли себе позволить. Но теперь школа хотя бы не приносила убытков. Отец стал подумывать о том, чтобы открыть вторую школу. Он даже придумал для нее название – Академия Малала.

С самых ранних лет я воспринимала школу как площадку для игр. Отец рассказывал, что, едва научившись ходить, я забредала в классы и лопотала что-то на своем детском языке, изображая из себя учителя. Иногда учительницы-женщины, такие как госпожа Ульфат, сажали меня на колени, и я, присмирев, сидела так весь урок. Когда мне было года три-четыре, я частенько усаживалась за парту рядом со старшими детьми и, открыв от изумления рот, слушала объяснения учителя, иногда непроизвольно повторяя его мимику. Так что, можно сказать, я выросла в школе.

Мой отец давно уже понял, что соединить дружеские отношения и деловое партнерство очень и очень не просто. Попытка вести совместное дело стоила ему дружбы с Наимом. Второй его компаньон, Хидаятулла, тоже в конце концов решил открыть собственную школу. Они с отцом поделили учеников, каждый взял себе по два класса. Об этом они предпочитали не распространяться. Пусть люди думают, что школа расширяется и ей понадобилось второе здание, рассуждали они. Дружба их дала трещину настолько широкую, что они перестали разговаривать друг с другом. Тем не менее Хидаятулла так скучал по мне, что время от времени приходил со мной повидаться.

В сентябре 2001 года, когда пришло известие о том, что два небоскреба в Нью-Йорке подверглись воздушной атаке, Хидаятулла как раз был у нас. Сразу начали прибывать другие гости, потрясенные, взволнованные. Мне было тогда всего четыре года, и я, естественно, ничего не понимала. Разумеется, я и слыхом не слыхивала ни о Нью-Йорке, ни об Америке. Мой мир ограничивался тогда стенами школы. Даже взрослые не могли вообразить, каким образом самолеты врезались в дома, – самые высокие здания в долине Сват, отели и больницы, насчитывали не больше трех этажей. Никто из нас тогда не сознавал, что 11 сентября мир изменился и в результате этих перемен в нашу долину придет война.

У пуштунов есть обычай, согласно которому на седьмой день после рождения ребенка устраивается праздник, который называется Вома (что означает седьмой). Родственники, друзья и соседи собираются, чтобы пожелать новорожденному всех благ. Когда я появилась на свет, родители не смогли устроить такой праздник, потому что у них не было денег, чтобы купить козлятины и риса, которыми полагалось угощать гостей. Дедушка не стал им помогать – он считал, что радоваться рождению девочки нечего. После того как родились мои братья, баба хотел дать денег на праздник, но отец отказался их принять.

– Раз ты не дал денег моей дочери, нечего давать их и сыновьям, – сказал он.

Но хотя баба не слишком радовался моему рождению, он был моим единственным дедушкой – мамин отец к тому времени уже умер, – и постепенно мы с ним сблизились. Родители говорили, что я унаследовала некоторые качества обоих дедушек: от маминого отца взяла мудрость и чувство юмора, от баба – громкий голос. С годами борода у баба поседела, а характер смягчился, и я любила ездить к нему в деревню.

Едва увидев меня, он запевал песню. В свое время дедушка был против того, чтобы меня назвали именем Малала, означающим «погруженная в печаль», и, распевая, он словно хотел отогнать от этого имени грустные тени.

– Малала Майванд вала да. Па тоол джехан ке да хушала да, – пел дедушка.

В переводе это означает: «Малала родилась в Майванде, и она самая счастливая девушка на свете».

Мы всегда ездили в деревню на праздники Ид. Надевали самую лучшую одежду, проталкивались в рейсовый микроавтобус с ярко расписанными бортами и оглушительно фыркающим мотором и ехали на север, в родную деревню моего отца. Ид празднуется дважды в год – Ид аль-Фитр, или «малый Ид», знаменует конец месяца Рамадан, во время которого мусульмане соблюдают пост. Празднуя Ид аль-Адха, или «большой Ид», мусульмане вспоминают о пророке Аврааме, который, повинуясь указанию свыше, был готов принести в жертву Богу своего старшего сына Исмаила. Даты обоих праздников определяются особым советом духовных лиц, которые следят за фазами луны. Сразу после того, как дату объявляли по радио, мы начинали собираться в путь.