Небесный странник - Владимир Корн

В нашем герцогстве существует ограничения на длину клинков, если ты, конечно, не служишь в армии герцога. Во всех остальных случаях необходимо иметь на груди специальную бляху, неважно, охранник ты или состоишь в свите какого-нибудь благородного господина. Самих благородных, естественно, все это не касается. Так вот, длина клинка не должна превышать расстояния от сгиба локтя до кончиков пальцев. Во всем остальном ограничений нет: лезвие может быть и обоюдоострым, и заточенным только с одной стороны, и широким, как лопасть лопаты, и узким, как шило. Сейчас, глядя на их ножи, мне почему-то показалось, что у руки человека, что ввел такое ограничение, были неимоверной длины.

Наши ножи не такие. Обычные матросские ножи, они одинаковы и у тех, кто ходит по морям, и у тех, кто бороздит небеса. Длина лезвия чуть превышает длину ладони, сами ножи складные, и у каждого из них на рукояти есть петля. Петлю можно затянуть на запястье, когда работаешь с ножом где-нибудь высоко на мачте. Удобно — и за борт не выронишь, и случайно не прибьешь кого-нибудь из тех, что находятся на палубе. Таким ножом тоже можно творить чудеса, как творит их Энди, если, конечно, не пьян, как сейчас.

Попытаться что-то объяснить этим шестерым было заведомо бессмысленно, ведь они нашли себе то развлечение, которое долго искали. И стражников нет — их всегда нет, когда нужно. Стражу понять можно: все мы в Чеджуре чужаки, и зачем лезть туда, где деньгами даже не пахнет, а получить острое железо в бок или грудь — всегда запросто? Блюстители порядка появятся потом, когда все закончится, чтобы убрать с главной площади города бездыханные тела. Вполне возможно — начнут именно с моего.

Один из старателей, не самый высокий и широкоплечий, но вооруженный таким же длинным ножом, как и у всех остальных, сделал выпад в мою сторону. Не то чтобы он хотел пронзить меня насквозь, скорее планировал заставить отшатнуться, но шутки кончились еще тогда, когда мы схватились за оружие. Потому что существует железное правило: вынул нож — бей. Это мне вдолбил голову Энди, удостоившийся сейчас от меня всех существующих на свете проклятий сразу.

Мой нож тоже складной, как у Энди и у Гвена, разве что лезвие чуть короче. Кстати, подарок самого Ансельма по случаю получения мною медальона небесного навигатора. Медальон и сейчас висел у меня на груди, и жалел я лишь о том, что он слишком мал, чтобы прикрыть грудь полностью. Ну и спину тоже, а заодно — и ноги с головой. Нож действительно очень хороший — Энди денег на подарок не пожалел. Лезвие из отличной стали, красивая резная рукоять с роговыми накладками, а отточен так, что волос на лету режет — Ансельм мастер ножи затачивать.

Этим-то ножом я и чиркнул по запястью сделавшего выпад в мою сторону старателя.

Самым кончиком чиркнул, но хватило и этого. Он выронил нож и, ухватившись за пораненную руку здоровой, отступил назад, отчаянно ругаясь и кривясь лицом. Оброненный им тесак удачно упал почти у самых ног Энди, и тот подхватил его чуть ли не на лету. Казалось бы все, удача на нашей стороне. Противников осталось пятеро, у Энди теперь два ножа, причем один из них и ножом-то назвать затруднительно, а сам он двумя клинками такие чудеса вытворяет!

Если бы не одно «но»: когда Энди подхватывал нож с земли, моего товарища так повело вперед, что он с трудом удержал равновесие. Да и обратной дороги у нас уже нет — первая кровь пущена. Кроме того, тот, первый, из-за которого все и началось, успел прийти в себя настолько, что поспешил восстановить численность своих дружков, присоединившись к ним.

«Всё, это конец!» — тоскливо думал я, оглядывая тех шестерых, что, возможно, уже в следующий миг бросятся на нас.

Помощь пришла, откуда я ее совсем не ждал. От удара изнутри входная дверь в «Гордость Чеджура» распахнулась так, что едва удержалась на петлях. Следом на крыльце, прикрытым сверху навесом от дождя, возникли двое телохранителей леди Эйленоры. Затем появилась и она сама, в сопровождении человека, представившегося мне Торпом.

Все они оказались за спиной у напавших на нас людей, потому что старатели отрезали нас от входа в корчму. И мы, и они отлично понимали — одно дело, когда драка случится на улице, пусть и на центральной площади города, там ее ночной порой можно якобы и не заметить. И уже совсем другое — в самой корчме, да еще и являющейся городской гордостью. Должен заметить сразу — появление столь очаровательной леди на мой боевой дух не слишком-то и повлияло, уж очень велика была вероятность умереть, пусть и на ее глазах. А мертвым не все ли равно?

Дальше события развернулись совсем уж неожиданно. Торп остался вместе с Эйленорой на крыльце, коротко отдав команду на незнакомом мне языке двум ее телохранителям. Вот теперь ситуация нравилась мне значительно больше.

Эти парни и сидя производили впечатление своими размерами, а уж теперь, когда стояли во весь рост, причем в руках у каждого из них блестело по два клинка, короткий и длинный, — так вообще выглядели устрашающе.

«Нет, как все же замечательно, что я успел дать согласие на предложение Торпа! Ведь откажись я, они просто прошли бы мимо либо вернулись в корчму», — думал я, глядя на то, как два этих великана спокойными шагами приближаются к старателям.

Тем, кстати, сразу хватило ума понять, что шансов у них нет никаких, ведь теперь силы оказались почти равны. Нападающие молча отступили, чтобы через минуту раствориться в ночной мгле, и я с облегчением перевел дух — все закончилось. Теперь следовало нанять извозчика и возвращаться на корабль: приключений на сегодня хватит.

Но вначале необходимо было поблагодарить нашу спасительницу. Не сомневаюсь, именно она дала распоряжение вмешаться, по сути, спасшее нам жизнь. То, что Торп без ее, пусть молчаливого, одобрения и слова не вымолвит, стало мне понятно еще за столом.

Я подошел к Эйленоре и отвесил ей поклон:

— Леди Эйленора, я и мои люди чрезвычайно вам признательны за то, что вы помогли нам уладить это мелкое недоразумение.

Ее ответ стал для меня неожиданностью:

— Скажите, Сорингер, вы что, всерьез рассчитывали с ними справиться?

— Чтобы убедиться в этом, леди, вам стоило выйти из корчмы несколько позже, — снова склонился я в поклоне, сам удивляясь тому, как ровно звучит мой голос, ведь руки все еще ощутимо подрагивали. Благо в них я держал шляпу, сдернутую с головы перед тем, как поклониться.

На самом деле у меня оставалась слабая надежда пробиться в расположенный на другой стороне площади храм Создателя и Богини-Матери. Храм открыт даже ночью, и уж в нем мы точно были бы в полной безопасности. Если бы смогли туда попасть, конечно.

Света от масляного фонаря, висевшего над входом в корчму, хватило для того, чтобы понять: Эйленора смотрит на меня с явным интересом. Я для убедительности пожал плечами: мол, только что произошедшее для меня такие мелочи, о которых я обычно забываю буквально на следующий же день.

Следующий вопрос леди стал для меня еще более неожиданным:

— Сорингер, а вам часто приходится совершать безумные поступки?