Агата Кристи. Свидетель обвинения - Александр Ливергант

По возвращении с Корсики, куда Агата отправилась вдвоем с Мэдж (Арчи под каким-то предлогом ехать отказался) в апреле 1926 года, сёстры обнаруживают, что Клара – ей уже семьдесят один – очень сдала. Последнее время ей неможется, у нее бронхит, слабость и – плохой признак – отсутствие интереса к жизни (которым, к слову, она никогда раньше не страдала). Мэдж забирает мать из Эшфилда в Эбни-холл и спустя месяц отправляет младшей сестре телеграмму недвусмысленного содержания: «Приезжай немедленно».

Арчи на похороны тещи не явился: он в это время находился по делам в Испании, да и вообще, как мы знаем, не любит болезней и смертей.

«Ненавижу, когда люди болеют и несчастливы, – не раз говорил он жене. – И не переношу, когда мне плохо, когда меня лишают того, что мне хочется. Все люди счастливыми не бывают – кто-то же должен быть несчастным».

Роли, таким образом, распределены. Арчи счастлив, он влюбился. Предмет любви – 25-летняя Нэнси Нил, секретарша в крупной газовой компании, девушка с завораживающей улыбкой, от которой герой войны, бравый полковник Кристи замирает, точно суслик перед змеей. Мало того, что Нэнси хороша собой, – она вдобавок играет в гольф, и как играет!

А Агата, соответственно, несчастна. Она уже давно чувствует, что с мужем что-то не так: он замкнут, раздражителен, редко бывает дома. После смерти матери, оставившей ей Эшфилд, Агата переезжает туда без Розалинды и мисс Фишер; живет уединенно, пытается собственными силами привести в порядок дом, который разваливается на глазах: комнаты забиты ненужными вещами, не работает отопление, течет крыша. Вернувшаяся из Эдинбурга Карло, увидев Агату после месячного отсутствия, ужаснулась: не спит, глаза ввалились, почти ничего не ест, по ночам бродит по дому, весь день плачет, не пишет. Секретарша-няня боится, как бы Агата не покончила с собой. Хотела бы – покончила: в чем-чем, а в ядах провизор Агата Кристи разбирается неплохо. К тому же всю правду она узна́ет позже, пока – лишь подозрения (для которых, впрочем, имеются основания).

Всё путает, забывает. Почему-то, подписывая чек, ставит вместо своего имени – имя героини Теккерея, интриганки Бланш Эмори. Напишет впоследствии:

«И всё же меня не покидало чувство, что я сделала что-то не так. Я подписалась именем Бланш или каким-то другим? Что-то в этом имени было неуловимо знакомое, и я, в конце концов, вспомнила или подумала, что вспомнила: Бланш Эмори – действующее лицо одного из романов Теккерея – “Ньюкомов”, кажется. Мне до сих пор непонятно, почему я подписалась ее именем: “Ньюкомы” вовсе не был моим любимым романом, хотя отец, помнится, эту книгу любил. Но Теккерей, в отличие от Диккенса, мне не близок – так почему же Бланш Эмори?!»

И казнит себя: зря она отказалась после смерти Клары поехать с Арчи в Испанию; зря уехала из «Стайлз» в Эшфилд.

«Теперь я вижу, что была не права, ведь на карту была поставлена наша с Арчи совместная жизнь. Мы же были счастливы, доверяли друг другу, и ни он, ни я не могли подумать, что когда-нибудь расстанемся, что между нами что-то произойдет…»

В Испанию, хоть и позже, все-таки поехали, однако поездка на Пиренеи в начале лета 1926 года не сложилась. Зачем-то сэкономили на билетах – и ехали вторым классом; эмоциональные испанцы в купе не замолкали ни на минуту, парочки – нисколько не стесняясь – всю дорогу целовались…

Сотерет, где Агата была вместе с родителями много лет назад, не произвел на Арчи никакого впечатления. Равно как и Сан-Себастьян. Всем своим видом Арчи давал понять, что поехали зря, и он хочет домой. Музыкальное шоу в отеле начиналось в половине одиннадцатого, когда Арчи уже крепко спал. Да и в гольф испанцы – странные люди – не играют.

Осознав в полной мере, что жить без Нэнси он не может и не станет, Арчи в августе однажды за ужином признаётся жене, что влюблен в другую женщину и хочет развестись. Жизнь Агаты останавливается. Признание Арчи – как гром средь ясного неба:

«В нашей совместной жизни никогда не возникало подобного рода подозрений, мы были счастливой и гармоничной парой, – недоумевает она. – Мы никогда не ссорились, да и он был не из тех мужчин, что заглядываются на женщин».

Сперва она думает, что это пройдет. Как всегда, ругает себя:

«Будь я умнее, я бы взяла на себя труд побольше узнать про жизнь мужа, вместо того чтобы его идеализировать, считать безупречным… Зачем только я переехала в Эшфилд?! И как так получилось, что он в нее влюбился? Не был же он в нее влюблен, когда приводил ее к нам, он даже не хотел, чтобы я ее приглашала…»

Действительно, Агата не раз приглашала Нэнси Нил в «Стайлз»; когда же Арчи говорил ей, что виделся с Нэнси в Лондоне, у Агаты не возникало ни малейших подозрений: «Дело твое».

У нее появляются всевозможные завиральные идеи, она пытается Арчи оправдать:

«На самом деле, ему не хотелось меня травмировать; он себя уговорил, что мне, в конечном счете, будет без него гораздо лучше, что жизнь моя сложится, что я буду путешествовать, писать, и этим себя и меня утешал. Но совесть была у него нечиста, и поэтому он вел себя со мной безжалостно. Мама говорила, что он безжалостен, – мне же он всегда казался добрым, искренним…»

«Как же я могла так в нем ошибиться? После стольких лет совместной жизни?» – раздумывала Агата.

Не тогда ли, в тот летний день, она впервые задумала исчезнуть?

1.

Пятница, 3 декабря 1926 года, 23:30.

По возвращении из Лондона Карло обнаружила, что двери гаража распахнуты, обе служанки, особенно Лили, перепуганы. На вопрос Карло, что случилось, Лили ответила, что часов в одиннадцать вечера миссис Кристи выгнала машину из гаража и уехала, не сказав, куда. «Я не знала, что и думать!» – вспоминала впоследствии слова служанки мисс Фишер.

Суббота, 4 декабря, 6:30.

Рабочий фермы Эрнест Кросс сообщает полиции, что он только что помог какой-то женщине завести машину. По его словам, женщина стояла возле своего автомобиля «моррис-коули» в нескольких ярдах от гостиницы «Ньюлэндз-Корнер» и очень нервничала. Обхватив руками голову, она громко стонала.

«У нее, – рассказал корреспондентам столичных газет Э.Кросс, – зуб на зуб не попадал, и это неудивительно, ведь она была без пальто, в легком платье и в летних туфлях и, если не ошибаюсь, даже без шляпы. Женщина бросилась ко мне, стала умолять, чтобы я завел ее машину, что я и сделал: двигатель был разогрет, и машина завелась с первого раза».

Суббота, 7:00.

Джек Бест, пятнадцатилетний цыган, по дороге в деревню Олбьюри замечает в кустах у дороги легковую машину: «Возле мелового карьера, в трехстах ярдах от дороги, рядом с живой изгородью автомобиль… Я заглянул внутрь, на полу валяется одежда, в салоне никого. Я бегом вернулся на дорогу и сообщил о своей находке полицейскому».

Суббота, 7:30.