Игра в большинстве - Даниэла Стил

– Мне незачем тебе рассказывать. Ты сама живешь этой жизнью. Как-нибудь я возьму у тебя интервью.

– Всегда к твоим услугам, – сказала Фиона, обняла сестру и села в машину.

Женщины разъехались каждая в свою сторону, и всю дорогу Фиона была в прекрасном настроении, которое еще больше улучшилось, когда, вернувшись домой, она застала там Элис. Та укладывала чистые вещи и стирала грязные, поджидая мать. И она уже упаковала юбку, которую хотела надеть вечером. Элис посылала матери сообщение и знала, что та играет в теннис с ее тетей.

– Как тетя Джил? – спросила Элис, поцеловав мать.

Фиона была счастлива видеть ее дома.

– Отлично. Работает над новой книгой о мужчинах, женщинах и власти. Она считает, что власть превращает мужчин в сексуальных маньяков, а женщин – в монахинь, – подытожила она, и обе рассмеялись.

Элис это тоже заинтриговало, потому что она мечтала сделать такую же карьеру, как и мать, несмотря на подводные камни и проблемы, которые это влекло за собой. Она подозревала, что брак родителей распался из-за этого, чего Фиона не стала бы отрицать. И обе они не были удивлены, что брат Элис предпочел не связываться с миром большого бизнеса. Он полагал, что это будет слишком рискованно для него и сделает его жизнь несчастливой. Он видел, какую цену за успех пришлось заплатить матери, и считал, что сестра сошла с ума, собираясь идти по ее стопам.

– Останешься на обед? – спросила Фиона, и Элис кивнула.

Она была хорошенькой девушкой, очень похожей на мать. Фиона приготовила салат, и они уселись за столик около бассейна. День выдался чудесный. Элис рассказала матери, что у нее появился новый приятель.

– И какой он? – поинтересовалась Фиона.

Она была счастлива оттого, что Элис делится с ней всеми своими секретами. Ей нравилось быть частью жизни дочери, и она всегда была рада уделить ей время.

– Очень приятный, учится на младшем курсе и играет в футбольной команде. Его зовут Джон Вестон. А его папа возглавляет МОИА.

– Сын Маршалла Вестона? – удивленно спросила Фиона. Она встречала Маршалла Вестона несколько раз на слушаниях сенатского подкомитета в Вашингтоне, но не была знакома с ним близко. – Его отец – эталон образцового генерального директора, идеальная модель для обложки журнала. Мне кажется, он тоже играл в футбол за свой колледж, по крайней мере судя по его виду.

– Я познакомилась с ним в прошлые выходные, – небрежно обронила Элис. – Он говорит, что он твой большой поклонник.

– Это он из вежливости, – отмахнулась от комплимента Фиона и изучающе посмотрела дочери в глаза. – У вас это серьезно?

Элис неопределенно пожала плечами. У нее со старших классов школы не было серьезных отношений, но что-то в ее взгляде говорило о том, что на этот раз дело обстоит иначе.

– Возможно. Еще рано о чем-то говорить, но он мне очень нравится. Мы не спешим. Похоже, у него очень милая мама, и его папа мне понравился. У него есть старший брат, который учится в Боулте, и младшая сестра, которая сводит с ума всю семью. Она славная, просто сейчас от нее одни заботы.

Фиона рассмеялась, услышав такое описание. По ее понятиям, это была нормальная семья.

– Может быть, я привезу его на следующие выходные.

– Я буду очень рада, – тепло ответила Фиона.

Они поболтали еще немного. Элис строила планы на лето, которое собиралась провести с друзьями, и сказала, что Марк поговаривает о поездке в Африку со своей девушкой в августе, но это еще окончательно не решено. А Фиона пригласила их обоих в Малибу в июле. Она снимала дом на три недели, и все они с удовольствием предвкушали эти каникулы. Они отдыхали в Малибу каждый год. Элис сказала, что Джон, возможно, приедет к ним на выходные, и Фиону это порадовало. Она хотела узнать его поближе.

Когда со стиркой было покончено, Элис уехала, пообещав заскочить домой на следующей неделе. Фиона была рада, что дочь часто приезжает повидаться с ней. Ее жизнь была бы пустой без детей. И пока коротала время у бассейна, просматривая привезенные из офиса бумаги, она размышляла о сестре и сказанном ею этим утром по поводу того, что она должна приложить усилие и найти себе подходящего мужчину, с которым могла бы разделить свое одиночество. Трудно было представить, что такой мужчина найдется, а если и найдется, она вряд ли захочет впустить его в свою жизнь. Сейчас ее жизнь намного проще, к тому же все платяные шкафы в ее полном распоряжении. Никто не мучил ее и не винил ни за что. Никто не злился на нее из-за карьеры и не обвинял в том, что она что-то сделала не так. Фиона не могла себе представить, что снова согласится пойти на это. В последние шесть лет, после развода, ее существование было временами одиноким, но таким мирным! Она пришла к выводу, что вполне довольна своей жизнью и последнее, что ей нужно, – это мужчина, который все усложнит. Она была намного счастливее в одиночестве, что подтверждало теорию Джиллиан. Успех сделался для нее анестетиком. Та часть ее существа, которая когда-то стремилась к любви, или онемела, или окончательно умерла. И Фиона об этом ничуть не жалела.

Ужин с японскими клиентами, который устроили в «Гэри Данко» Маршалл и Лиз, прошел идеально, и их гости были в восторге. Еда, как всегда, была изысканной, и мужчины весь вечер говорили о делах, пока Лиз занимала жен, используя те японские фразы, которые выучила. Когда они ехали домой в округ Марин после ужина, Маршалл, очень довольный результатами вечера, рассказал Лиз подробности своей беседы с клиентами. Во время ужина она пыталась прислушиваться к их разговору, но не могла уделить ему все свое внимание из-за гостей.

– Я думаю, что сделка у нас почти в кармане, – с удовлетворением сказал Маршалл, когда они доехали до Росса.

Лиз была безукоризненна – обаятельна, вежлива и скромна. Она, как всегда, держалась безупречно, и он был ей благодарен. И когда они легли в постель, он занялся с ней сексом столько же из чувства долга и благодарности, сколько и из-за любви. Он чувствовал, что многим обязан ей за этот вечер. Она была идеальной женой для его карьеры, и во многих отношениях он был с ней счастлив. И он хотел заняться с ней любовью, чтобы отблагодарить, но внезапно сердце сжалось от тоски по Эшли, настолько жгучей, что едва не задохнулся. Все, о чем он мог думать, обнимая Лиз, – это женщина из Лос-Анджелеса, которую он любил уже восемь лет. Он знал каждую клеточку ее тела, каждую извилину ее души, и его охватило такое страстное желание, что он с трудом удержался и не бросился звонить ей, просто чтобы услышать ее голос.

То, что он испытывал по отношению к Лиз, было совсем другим. Он был благодарен ей за все, что она делала для него, за то, что его жизнь протекала так гладко. Но Эшли была волшебницей, которая добавляла в его жизнь остроту и восторг, а ее любовь была такой нежной. После тридцати совместно прожитых лет занятия сексом с Лиз стали привычными и механическими. С Эшли же он сгорал в огне, к тому же она была на двадцать лет моложе Лиз. Возле нее он чувствовал себя молодым, особенно когда рядом были их дочери, которые приходили в такой восторг, когда он приезжал к ним. С Лиз же он чувствовал себя стариком. Но он нуждался в них обеих, хотя и по-разному. Одной из них ему было бы недостаточно.