Вена, 1683 - Лешек Подхородецкий

Загнанный в угол Гниньский, посовещавшись с членами миссии, принял решение пойти на принятие турецких условий и на подтверждение Журавненского договора. В довершение турки решительно отвергли его требование, чтобы в свой будущий мирный договор с Россией Порта включила пункт о возвращении земель, захваченных ею (Россией) у Речи Посполитой в 1654—1667 годах. «А если хотите отобрать свое, — пренебрежительно сказал реис-эфенди[41], — пусть придут войска ваши и покажут, что это ваше!»

Окончательно согласованный в начале апреля 1678 года трактат был, в сущности, ратификацией Журавненского договора и свидетельствовал о полном поражении Речи Посполитой, к которой Турция продемонстрировала свое пренебрежение. Порта оставила за собой всю Украину и Подолье, за исключением отданных Польше Белой Церкви и Паволочи. В то же время Польша обязалась не поддерживать никого из противников султана и не предоставлять политического убежища никому из восставших против него подданных в Молдавии, Трансильвании и Валахии. За все уступки, на которые вынуждена была пойти Польша, султан великодушно отказался от хараджа[42], уже фактически отвоеванного польским оружием на полях сражений с турками в 1673— 1676 годах. Другие более мелкие уступки Порты в торговых и религиозных вопросах не имели уже существенного значения.

Таким образом, миссия воеводы Гниньского закончилась полной неудачей. «Все планы сотрудничества с Портой, не говоря уже о каком-либо союзе, рухнули как карточный домик — и это в момент, когда разочаровавшийся в России польский король всерьез думал о лиге с Турцией… Однако развитие событий на международной арене на протяжении ближайших пяти лет показало, что, вне всякого сомнения, турки совершили в 1678 году большую ошибку. Их неуступчивость, усугублявшаяся грубым даже для турок и вместе с тем глубоко оскорбительным для высокого польского посла отношением, оттолкнула от них и Яна III, и тех лиц в Речи Посполитой, которые, поддерживая политику короля и видя большую опасность со стороны Москвы, нежели со стороны Стамбула, готовы были искать в Османской империи не только modus vivendi, но и сотрудничества. Результат миссии Гниньского все эти надежды разрушил. Унизил поляков и их короля и толкнул их к поиску средств, как отплатить туркам, что стало одной из основных причин, приведших к войне 1683 года».

Тем временем самонадеянные турки были настолько уверены в польской позиции относительно дальнейших военных действий против России и австрийской кампании 1683 года, что не предусматривали в своих планах возможность встречи с армией Собеского на поле битвы. Поэтому, захваченные врасплох прибытием польской помощи к Вене, они назвали Яна III предателем, считая, что он нарушил мирный трактат 1678 года. Между тем, некоторые из турецких хронистов, казалось, понимали причины польского вмешательства в венскую кампанию. «Тогда король польский — тот, с которым были заключены пакт и мир, — писал Дефтердар-Сари-Мехмед-паша, — но у которого, хотя он и стал для вида другом, осталась в полном подлости сердце огромная обида из-за того, что… перед тем у него вырвали из рук его замок Каменец, а также земли Украины и Подолья, и который всегда искал случая и ждал согласия (чтобы вернуть те потери), он первым нарушил мир с Высокой империей и… присоединился к австрийским войскам».

После трактата, заключенного Гниньским, угроза со стороны турок снова стала актуальной, а испытанное в Стамбуле унижение глубоко запало в сердца поляков.

Поскольку в 1679 году Франция заключила мирный договор с коалицией, любые балтийские и силезские проекты Яна III потеряли всякие шансы на реализацию, и король снова вынужден был вернуться к восточной политике.

В 1679 году в Польше повсеместно распространилось убеждение в неизбежности войны с Турцией, которую Речь Посполита одна вести не могла. Поэтому постепенно родилась идея антитурецкой лиги. Главнейшим партнером Польши в этой лиге должна была стать Россия, поэтому союз с ней стал главной целью польской внешней политики в 1679 году. Однако дипломатическая миссия референдария[43] Великого княжества Литовского Цыприана Бжостовского в Москве закончилась полной неудачей, а российско-турецкий трактат 1681 года подтвердил намерения Москвы закрепить за собой отнятые у Польши территории. В этой ситуации, перед лицом надвигающейся турецкой опасности, Ян III предпринял попытку создания «Священной лиги», направленной против мусульманской агрессии. Почти по всей Европе разъехались тогда польские послы с королевскими письмами к монархам христианских стран. В них Собеский призывал «отплатить варварам завоеваниями за завоевания, победой за победу, отбросить их до степей, которые извергли их в Европу, — словом, не только победить и обуздать чудовище, но и выбросить его в пустыню, поднять из руин и возродить Византийскую империю». Это начинание было исключительно христианским, достойным уважения, мудрым, решительным.

Но Европа не хотела войны с турками! Тогда у Австрии не было необходимости начинать войну, зато она с удовольствием видела бы ввязавшуюся в нее Польшу — это отодвинуло бы турок от границ империи. Поэтому Леопольд I вначале не торопился войти в союз с Польшей и даже нанес оскорбление Собескому, отказав старшему его сыну в руке своей дочери Марии Антуанетты. Другие государства, в том числе и Венеция, не проявляли желания участвовать в «Священной лиге».

Франция отнеслась явно враждебно к планам Яна III, так как не хотела ослаблять Турцию, свою давнюю союзницу в борьбе с Габсбургами. Планы польского короля даже вызвали в Версале серьезную обеспокоенность, так как свидетельствовали, по мнению французского двора, о росте габсбургского влияния в Речи Посполитой. Поэтому профранцузски настроенные магнаты начали вместе с послом Людовика XIV в Варшаве, маркизом де Витри, плести новые интриги, чтобы похоронить планы короля. По этой причине осуществление проектов Яна III несколько замедлилось.

Ситуация радикально изменилась, когда венгерские повстанцы признали покровительство Турции, что означало для Вены угрозу войны с мощной Османской империей, а Франция усилила политику аннексии на Рейне и в 1681 году заняла Страсбург. В связи с этим Австрия начала лихорадочно искать союзников. По поручению императорского двора ее посол в Варшаве барон Ганс Зеровски зимой 1681/82 гг. начал предпринимать энергичные усилия по заключению с Речью Посполитой оборонительно-наступательного союза. Тогда Ян III принял единственно правильное в сложившейся ситуации решение — протянуть руку помощи империи. Король понимал, что захват турками всей Венгрии, а может, даже Австрии и Чехии, создаст опасность турецкой агрессии на всей южной границе государства и турки в любую минуту могут появиться не только под Львовом, как это уже бывало, но и под Краковом.

«Турок уже готовится, как мы знаем, — сказал он позже на сейме. — Если Вена погибнет, то кто защитит Варшаву?»