Асимметричный ответ - Макс Глебов

Через пять минут АХИ на базе трехосного грузовика ЗИС-6 двинулся к указанному мной пятну, а вернувшиеся разведчики расположились в стороне от дороги и приступили к проверке взятых проб. Впереди раздалось громкое шипение – форсунки дегазационной машины направили на дорогу струи подогретого раствора хлорной извести.

– Товарищ майор! – к комбату подбежал с докладом красноармеец Кучеров, так и не снявший противогаз. Остановился разведчик на приличном расстоянии от командира. – Местность заражена люизитом. Разрешите определить границы пятна!

– Отставить, – остановил бойца комбат, – Немедленно проведите дегазацию защитных костюмов.

– Есть! – боец скрылся в темноте, а комбат развернулся ко мне.

– Извините, товарищ подполковник, был не прав. Но как…

– Не нужно вопросов, майор, – комиссар госбезопасности Судоплатов оказался рядом с нами совершенно бесшумно, неожиданно появившись из-за остановившегося на дороге грузовика. – Просто выполняйте приказы. Остальное вне вашей компетенции. Вам все ясно?

На преодоление двух с половиной километров у нас ушло почти три часа. Дальше идти колонной было нельзя – немцы вот-вот должны были нас обнаружить. Танки, как источник наиболее громких звуков, мы оставили позади, но и работа автодегазаторов бесшумностью не отличалась.

Я вывел бригады к довольно обширному пространству, практически не зараженному боевой химией. В этом месте до немецких окопов оставалось меньше двух километров. Половина этого пространства была почти полностью залита ипритом, но между нами и полосой химического заграждения оставалось около семисот метров относительно чистой земли.

Здесь я планировал провести развертывание танковых бригад перед атакой. Главная проблема заключалась в том, что костюмов химзащиты на всех катастрофически не хватало, а посылать людей через ипритное поле в одних противогазах и почти бесполезных накидках было нельзя. При должной подготовке танка экипаж в противогазах был достаточно защищен от воздействия яда, но пехотный десант на броне без защитных костюмов обойтись не мог никак. А ведь костюмы были нужны и химикам, которым предстояло дегазировать территорию.

В итоге удалось собрать десантную группу численностью около батальона. В моем распоряжении имелась почти сотня танков, так что на каждую машину приходилось всего четыре-пять десантников. Такого количества пехоты для полноценного прорыва было, конечно, совершенно недостаточно. Поэтому по плану почти сразу за танками должны были двигаться химики и проделывать проходы для остальной пехоты танковых бригад, а моей головной болью становилась защита этой весьма уязвимой части моих войск от посягательств со стороны противника.

* * *

– Герр оберст, проснитесь! – голос гауптмана вырвал Рихтенгдена из тревожного сна. – Вы приказали докладывать о любых странностях в поведении противника. Со стороны русских позиций слышен отдаленный гул и какие-то шорохи, похожие на змеиное шипение. Иногда эти звуки заглушаются канонадой на востоке, но наблюдатели утверждают, что расслышали их отчетливо и направление определили точно.

– Идемте! – Рихтенгден резко встал и потер лицо ладонями.

Морозный воздух обжег щеки полковника и прогнал остатки сна. Немногочисленные осветительные ракеты силились разогнать тьму декабрьской ночи. Их свет отражался от снежных пятен, многократно преломлялся и порождал длинные дрожащие тени.

Гул действительно имел место, и сейчас он был слышен уже вполне отчетливо.

– Танки, герр оберст?! – гауптман, похоже, не верил собственным ушам. – Но как? Что делать танкам ночью внутри зараженной территории? Перед самым закатом еще раз прилетал воздушный разведчик. Никаких действий по дегазации русские не предпринимали…

– До них два-три километра, так? – резко перебил подчиненного Рихтенгден.

– Не дальше, – быстро кивнул Рутцен, – иначе бы мы их не слышали.

– Значит, они преодолели уже половину зоны химического заграждения.

– Ночью?!

– Это русские, гауптман. Ночь – их время.

Рутцен недоуменно посмотрел на командира батальона, но полковник не посчитал нужным пояснять свои слова и лишь еще внимательнее вслушался в гул на севере, пытаясь принять правильное решение.

– Боевая тревога! – отбросил последние сомнения Рихтенгден, – Открыть заградительный огонь из 80-миллиметровых минометов по квадратам D и F. Если русские готовятся к атаке, там самые удобные места для развертывания в боевой порядок. Вызывайте артиллерию, гауптман, мне нужна поддержка полковых гаубиц.

– Вы считаете, это…

– Выполнять! – прошипел Рихтенгден, и Рутцен, осекшись на полуслове, метнулся к штабному блиндажу.

Позиции батальона оживали на глазах. Из укрытий выбегали разбуженные тревогой солдаты и занимали свои места в окопах. Лязгали затворы винтовок и пулеметов, суетились артиллеристы на позициях противотанковых пушек, через минуту в тылу батальона захлопали минометные выстрелы, и в небо ушла порция осветительных мин.

– Герр оберст, минометчики уточняют тип боеприпасов. Люизит? – перед Рихтенгденом вытянулся связной унтер-офицер.

– Осколочные, – бросил в ответ полковник, подумав про себя, что было бы глупо бить химией по русским, сумевшим ночью пройти несколько километров по зараженной территории.

– Герр оберст, – на этот раз в поле зрения полковника появился уже сам начштаба батальона, – прошу вас пройти в блиндаж. Артиллеристы просят уточнить цели.

В воздух за спиной Рихтенгдена унеслась очередная серия мин. Пригибаясь, чтобы войти в низкую дверь штабного блиндажа, полковник услышал нарастающий вой и, уже нырнув под защиту многослойного наката из земли и бревен, почувствовал, как под ногами задрожала земля. С потолка потекли струйки песка, припорошив всех, кто находился в блиндаже.

– Русские отвечают! Значит, вы были правы, герр оберст, – мрачно произнес гауптман, стряхивая песок с фуражки.

– Газы! – донеслась снаружи отрывистая команда.

– Мы вызвали из ада уже почти забытых демонов, гауптман, – негромко произнес Рихтенгден, доставая противогаз из ребристого цилиндрического контейнера, – И теперь они пришли за нами.

* * *

Немцы зашевелились даже раньше, чем я ожидал. Видимо, командовал ими очень бдительный офицер, тщательно накрутивший хвосты подчиненным в том смысле, что химия – это, конечно, хорошо, но пристальное наблюдение за действиями противника еще никогда не шло во вред обороняющимся.

Так или иначе, наши действия были замечены, а скорее, услышаны, и противник начал лихорадочно готовиться к бою. Наибольшее беспокойство у меня вызвала активность немецких минометчиков. Не знаю, куда они собирались стрелять, но дальности 80-миллиметровых минометов вполне хватало на то, чтобы достать до моих танковых бригад, еще только разворачивавшихся в атакующий порядок.

Первым залпом немецкие минометчики подвесили над зараженной полосой шесть «люстр», ярко осветивших перепаханное воронками поле. Увидеть нас немцы не могли – между нами и зоной сплошного заражения лежала полоса избитого снарядами кустарника, да и расстояние все же было немалым. Тем не менее, немцы явно не собирались ограничиваться осветительными минами.