P.S. Я люблю тебя - Сесилия Ахерн

Еще одна чашка кофе. Минутная стрелка двигалась еле-еле, как вареная. Наконец она достигла полуночи. Едва это произошло, Холли перевернула конверт и начала медленно открывать его. Джерри будто бы сидел за столом напротив нее…

– Ну давай, открывай же! – подбадривал он.

Вскрыв конверт, она ласково провела пальцем по клейкому краю, думая о том, что Джерри касался его языком. Она развернула записку.

Давай, Диско-Дива! Пора встретиться со своими страхами лицом к лицу! В этом месяце ты отправишься в клуб «Дива» и споешь под караоке!

И, может быть, будешь вознаграждена…

…

Она чувствовала, как Джерри смотрит на нее, и уголки ее губ растянулись в улыбке. Они оба рассмеялись одновременно. Холли смеялась и смеялась, истерически повторяя: «НИКОГДА! НИКОГДА!!!», пока не начала задыхаться.

– Джерри!!! – Должно быть, ее голос было слышно через улицу. – Ты чудовище! Я никогда в жизни этого не сделаю!

Джерри продолжал смеяться.

– Это не смешно. Ты знаешь, как я к этому отношусь. Я отказываюсь. Нет. Ни за что. Ни за что.

– Ты же понимаешь, что придется, – смеялся Джерри.

– Нет, не придется!

– Сделай это для меня.

– Я не сделаю этого ни для тебя, ни для себя, ни для спасения человечества. Я ненавижу караоке!

– Сделай это для меня, – повторил он. Зазвонил телефон, и она подпрыгнула от неожиданности. Звонила Шэрон.

– Ну что, что там у тебя? Уже пять минут первого! Мы с Джоном умираем от любопытства!

– А почему вы думаете, что я его открыла?

– Ха! – фыркнула Шэрон. – Я знаю тебя двадцать лет! Давай рассказывай, что там.

– Я этого не сделаю, – резко ответила Холли.

– Чего?

– Я не собираюсь делать то, чего он от меня хочет.

– Почему? Чего же он хочет?

– Там просто жалкая попытка пошутить, – мрачно проговорила она, закатив глаза к потолку.

– Ну, я заинтригована, – захихикала Шэрон. – Рассказывай!

– Холли, что в конверте? – Это Джон подключился к параллельному телефону.

– Ох… в общем, Джерри хочет… чтобы я… спела под караоке, – выдохнула она.

– Чего? Холли, я не поняла последнее слово, – переспросила Шэрон.

– А я понял, – перебил ее Джон. – Я думаю, это что-то про караоке. Я прав?

– Да. – Холли чувствовала себя полной дурой.

– Так тебе придется петь? – заинтересованно спросила Шэрон.

– Д-да, – медленно ответила она. Может быть, если бы она не произнесла этого вслух, ничего бы ие случилось.

Двое на том конце расхохотались так, что Холли пришлось отодвинуть от уха телефон.

– Перезвоните мне, когда успокоитесь, – рявкнула она и повесила трубку.

Через десять минут они перезвонили.

– Да?

Она слышала, как Шэрон захихикала в трубку, затем послышалась еще пара шуточек, и связь оборвалась.

Через двадцать минут она позвонила опять.

– Да?

– Хорошо. – Шэрон перешла на серьезный тон. – Прости меня. Я уже в порядке. Не смотри на меня, Джон, – крикнула она в сторону. – Прости, Холли. Но я просто вспомнила, как ты в последний раз…

– Да, да, да, – перебила ее Холли. – Не нужно это ворошить. Это был самый постыдный день в моей жизни, так что, поверь, я сама все прекрасно помню. Именно поэтому не собираюсь это повторять.

– Но, Холли, такая мелочь не должна тебя останавливать!

– Ну, если для вас это мелочь, то я даже не знаю, что про вас и думать!

– Холли, ну что за пустяки, разок не получилось…

– Я все прекрасно помню! Шэрон, у меня голоса пет, я убедительно доказала это в прошлый раз!

Шэрон замолчала.

– Шэрон? Тишина.

– Шэрон, ты меня слышишь? Ответа не было.

– Шэрон, ты смеешься надо мной? – в последний раз спросила Холли.

До нее донеслось только невнятное междометие, и связь оборвалась.

– Какие у меня чудесные друзья, всегда поддержат, – зло пробормотала она, швырнув телефон на пол.

– Джерри, как ты мог! – От крика Холли зазвенели стекла. – Я думала, ты будешь помогать мне!

Той ночью она почти не спала.

Холли! С днем рождения! Вернее, с прошедшим днем рождения. – Нервно посмеиваясь, у ее двери стоял Ричард. Увидев его, Холли так и застыла с раскрытым ртом. Визиты старшего брата были довольно редким явлением, а вернее сказать – этот случай был первым. Она открыла и снова закрыла рот, как рыба, выброшенная из воды, не зная, что сказать.

– А я привез тебе орхидею Phalaenopsis, – радостно объявил он, показывая горшок. – Очень свежая, многообещающая и готова к цветению. – Он говорил как в рекламе.

Холли была потрясена еще больше. Она прикоснулась к маленькому розовому бутону:

– Господи, Ричард! Я обожаю орхидеи!

– Ну, у тебя здесь итак чудесный большой сад, чудесный и… – он прочистил горло, – зеленый. Хотя и немного запущенный… – Он замолчал и принялся по свойственной ему омерзительной привычке раскачиваться па каблуках.

– Может быть, зайдешь? Или ты на минутку? – Только бы он отказался, только бы отказался!

– Да, я бы зашел ненадолго. – И он застрял на пороге на добрых две минуты, тщательно вытирая ноги. Он был похож на школьного учителя, преподававшего Холли математику. Тот тоже постоянно носил коричневый трикотажный кардиган, коричневые брюки и аккуратные коричневые мокасины. Его волосы всегда были в полном порядке, так же как и ногти. Словно он вечерами – Холли легко могла себе это представить – измерял ногти специальной линеечкой, чтобы они, не дай бог, не превысили какой-нибудь мифический европейский стандарт длины ногтей. Ричард всегда был как будто не в своей тарелке. Казалось, он задыхается в удавке своего галстука (неизменного коричневого цвета), а двигался он так, словно тащил на себе неподъемный груз. Если ему и случалось улыбаться, улыбка не могла изменить вечно бесстрастного выражения глаз. Он каждый день, каждую минуту своей жизни без устали занимался самовоспитанием, безжалостно подавляя в себе малейшие признаки человеческого, и, как ни печально, был полностью уверен в преимуществе такого образа жизни перед любым другим.

Холли провела его в гостиную и, проходя мимо телевизора, машинально поставила на пего горшок с цветком.

– Нет-нет, Холли! – Он погрозил ей пальцем, точно разговаривал с кем-то из своих детей. – Ее нельзя туда ставить, она должна находиться в прохладном месте, но не на сквозняке, вдали от прямых солнечных лучей и источников тепла.