Тигриные глаза - Ширли Конран

За внешним очарованием Джима скрывалась мрачная и жестокая натура: любить такого мужчину значило полностью подчинить себя его воле. Сам же он никогда не подчинялся. Ему необходимо было постоянно убеждаться в своей власти над другим, причиняя ему боль.

Плам не могла вспомнить во всех подробностях тот новогодний костюмированный бал в колледже. Он слился для нес в круговерть воздушных шариков, пива и всеобщего ликования. Но она помнила каждую минуту их возвращения домой, сквозь снег, в стареньком «Форде», под завязку набитом студентами, которых надо было доставить домой. Когда в машине остались только Джим, Дженни и Плам, они решили подвезти сначала Дженни. Застегивая твидовое пальто, Дженни попрощалась, едва скрывая свое разочарование, и поспешила по заснеженной дорожке, придерживая многочисленные юбки.

Джим со скрежетом остановил машину у церковного двора и выключил фары. В слабом свете далекого уличного фонаря в салоне едва угадывались их силуэты. Он притянул Плам за плечи, языком раздвигая ее губы. Она еще не знала, что этот поцелуй был началом их расставания.

Джим медленно снял с ее головы шарф и так же медленно расстегнул пуговицы ее зимнего пальто. Нащупав розовый шифон платья, он быстро запустил в него руки и высвободил ее грудь.

Припадая поочередно к маленьким бледным холмикам, он ласкал и целовал до боли набухшие соски. Затем его рука скользнула под розовую шифоновую юбку. Плам почувствовала, как его пальцы добрались до верха колготок, и ощутила тревогу. Она никогда не позволяла ему заходить так далеко. Иные девушки, может быть, и идут на это в головокружительном угаре любви — как уверял ее Джим, — но она боялась того, что могло произойти: она боялась беременности.

Попытавшись остановить Джима, Плам услышала треск рвущегося шифона и почувствовала его руку на животе. Скользнув вниз, она оказалась у нее между ног. Поглаживая ее шелковистый холмик внизу живота, Джим бормотал:

— Ты же видишь? В этом нет ничего страшного… — Решительность Плам стала таять, уступая волне накатившего возбуждения.

Знающая свое дело рука вдруг двинулась дальше, и Плам услышала, как удовлетворенно хмыкнул Джим, когда почувствовал, как она возбуждена. Он прикасался к разным местам ее тела, пока одно из таких прикосновений не заставило ее выгнуться дугой и не дало ему знать, что он нашел магическую точку. Лаская ее, он словно разжигал пламя в топке, заставляя Плам парить в небесах.

Она вскрикнула, не веря происходящему, когда первый оргазм пронесся по телу:

— Я не знала… я думала, это больно… Ох, Джим, дорогой, я хочу еще!

Быстрым движением Джим, нащупав резинку, сдернул с нее колготки.

Затем он расстегнул «молнию» брюк и решительно вложил ей в руку свою пульсирующую и дергающуюся плоть, которая словно жила своей собственной жизнью. Она не знала, что ей нужно делать, но на размышления времени не было. Приближаясь вместе с ним к кульминационному моменту, она чувствовала, что ритм ее жизни ускоряется, как в кино с Чарли Чаплином. Все вот-вот должно произойти.

Джим раздвинул руками ее ноги, и маленькие бедра Плам сами рванулись к нему… Джим прижался к ее мягкому голому животу… Сейчас это случится…

Стекла в машине запотели от жаркого дыхания. Они оба не обратили внимания на стук в окно и продолжали свою бешеную погоню за плотью друг друга.

Вслед за более настойчивым стуком послышался мужской голос:

— Полиция, откройте!

— А-а-ах! Не смей открывать, Джим! — Плам безуспешно старалась высвободить могу из рулевого колеса, в то время как оба они пытались справиться с наполовину сброшенной одеждой. Она искала пальто, но не нашла его и прикрыла грудь руками.

— Если это чья-то неумная шутка, — рычал Джим, — клянусь, я сверну ему шею!

— Откройте, пожалуйста, сэр. Здесь запрещено стоять с выключенными фарами. И мне придется попросить вас проехать.

Это не было шуткой.

Позднее они проделали все без помех. Однако, пройдя этот путь до конца, Плам осталась разочарованной, не испытав такого возбуждения, как в первый раз.

Застенчивость не позволила Плам рассказать о своем разочаровании Лулу и Дженни, которые все еще пребывали в мечтательной девственности. Поэтому ей приходилось напускать на себя вид загадочного превосходства, когда подруги приставали с расспросами о том, как все было, и острить, заявляя, что у нее нет слов, чтобы описать те чувства, которые она испытывала, и что скоро они узнают это сами. Дальше она отказывалась обсуждать эту тему.

Лулу и Дженни, сгорая от зависти, считали, что Плам следовало бы начать принимать таблетки, прежде чем это случится опять, в чем они не сомневались. Но Плам стеснялась обращаться к своему семейному врачу.

Она очень боялась повторения, но Джим не отступал. И, подобно всем влюбленным парам, они чувствовали себя под защитой волшебной звезды, отводящей от них мирские беды.

В конце концов Лулу, не назвав имени подруги, спросила у своей матери, что надо делать в подобной ситуации. Мать Лулу решила, что анонимной подругой была сама Лулу, и немедленно посадила ее на таблетки. Лулу же стала отдавать их Плам, и та успокоилась, почувствовав себя в полной безопасности. Но было уже поздно, Плам была беременна, хотя несколько недель не подозревала об этом. Теперь Плам была ответственна за какую-то другую жизнь, еще не начав свою собственную.

Потом Плам не раз спрашивала себя, а так ли уж бессознательно она откладывала прием таблеток, и не было ли это с ее стороны самой обычной хитростью — с помощью ребенка привязать к себе Джима.

Поделиться с матерью она не решилась. В конце концов, когда скрывать положение было уже нельзя, она попросила тетю Гарриет сообщить новость родителям. Это вообще испортило все дело.

— Как ты могла все рассказать этой женщине? Стыд и позор! — ревел мистер Филлипс в дальней комнате, где они читали, ели, смотрели телевизор и — очень редко — скандалили.

— Дон, но ведь Гарриет — наша родственница, — говорила мать, — и скоро все они будут знать об этом.

— Ты можешь… с этим еще можно что-нибудь сделать?

Но делать аборт было уже поздно.

Джим не относился к тем, кого можно насильно женить, но тут он решил поступить самым неожиданным образом. Почему бы не сочетаться браком в самый разгар сексуальной активности, как того требует мать-природа? А все остальное как-нибудь образуется. Так самонадеянно рассудил он, не имея на то никаких оснований.

Итак, миссис Филлипс повела дочь-невесту, которая была уже на шестом месяце беременности, в магазин будущих матерей Хэндли покупать ей кремовое шелковое платье. Но перед входом в универмаг вдруг остановилась и, сняв с пальца свое золотое обручальное кольцо, дала его дочери.

— Тебе лучше надеть это.

Во время церемонии в бюро регистрации мать Джима осуждающе поглядывала на невесту сквозь вычурные бледно-голубые очки и время от времени изящно сморкалась в расшитый платочек. Она овдовела, когда Джиму было восемь лет. Ее муж Эдгар, работавший настройщиком роялей и не выпускавший изо рта сигары, умер от рака легких. В то время еще не подозревали, что табак способен убивать.