Путешествие Жана Соважа в Московию в 1586 году. Открытие Арктики французами в XVI веке - Бруно Виане

Я слышал от людей, достойных доверия, что и Балтийское море замерзает в весьма многих местах и очень часто. Говорили также, что в местах, где живут дикие лопари, солнце во время летнего солнцестояния не заходит в течение сорока дней, но ночью в продолжение трех часов диск солнца видится окутанным какой-то мглой, так что лучей не видно; тем не менее оно дает столько света, что всякий без помехи от тьмы может заниматься своей работой. Московиты похваляются, что берут дань с этих диких лопарей. Хотя это маловероятно, но удивительного тут ничего нет, так как у лопарей нет других соседей, которые могли бы собирать с них дань. В качестве дани они дают меха и рыбу, потому что другого у них нет.

Заплатив же годовую дань, они хвалятся, что никому более ничего не должны, и живут по своим законам. Хотя лопари не знают ни хлеба, ни соли, ни других возбуждающих приправ и употребляют в пищу только рыбу да мясо, однако, как говорят, они весьма склонны к сладострастию. Далее, они все очень искусные стрелки, так что если во время охоты встречают благородного зверя, то убивают его стрелой в морду, чтобы получить шкуру целой и неповрежденной. Отправляясь на охоту, они оставляют дома с женой купцов и других иноземцев. Если по возвращении они найдут жену веселой, то награждают гостя каким-нибудь подарком; если же напротив, то с позором выгоняют. Вследствие общения с иноземцами, которые ездят туда ради наживы, они начали уже отходить от врожденной своей дикости, делаясь все более мирными. Они охотно принимают купцов, которые привозят им платья из толстого сукна, а также топоры, иглы, ложки, ножи, кубки, муку, горшки и прочее в этом роде, так что они уже едят вареную пищу и приняли более человеческие обычаи. Они носят самодельное платье, сшитое из шкур разных зверей, и в таком виде иногда являются в Московию; весьма немногие, впрочем, носят обувь и шапки, сделанные из оленьей кожи. Золотой и серебряной монеты они не употребляют вовсе, а довольствуются одним обменом предметами. Так как они не разумеют других языков, то кажутся иноземцам почти немыми. Свои шалаши они покрывают древесной корой, совершенно не имея определенных жилищ, но, истребив зверей и рыб в одном месте, переселяются в другое. Вышеупомянутые послы московского государя рассказывали также, что в тех местах они видели высочайшие горы, все время изрыгающие пламя, вроде Этны, и что в самой Норвегии многие горы обрушились от непрерывного горения. На основании этого кое-кто баснословит, будто там находится огонь чистилища. Почти то же самое об этих горах слышал я, будучи послом у Христиана [II], короля датского, от норвежских начальников, которые тогда по случаю там находились.

Говорят, что близ устья реки Печоры, находящегося правее устья Двины, в океане водятся различные большие животные, а между ними некое животное величиной с быка, называемое тамошними жителями «морж». Ноги у него короткие, как у бобров, грудь по сравнению с размерами остального туловища несколько выше и шире, а два верхних зуба выдаются в длину. Это животное вместе с сородичами ради размножения и отдыха покидает океан и стадами выбирается на скалы. Здесь, прежде чем предаться сну, который у них чрезвычайно крепок, оно выбирает из сородичей часового, подобно тому, как это делают журавли. Если этот часовой заснет или будет убит охотником, то тогда можно легко захватить и остальных животных; если же он, как обычно, подаст сигнал ревом, то остальное стадо тотчас пробуждается и, положив задние ноги на клыки, с величайшей скоростью, как на полозьях, скатывается со скал, устремляясь в океан, где они также имеют обыкновение время от времени отдыхать на плавающих на поверхности льдинах.

Охотники добывают этих животных только из-за клыков, из которых московиты, татары, а главным образом турки искусно изготовляют рукоятки мечей и кинжалов, пользуясь ими скорее как украшением, а не для нанесения особенно тяжелого удара, как кто-то выдумывал. У турок, московитов и татар эти клыки продаются на вес и называются рыбьим зубом.

Ледовитое море простирается далеко за Двину вплоть до устьев Печоры и Оби. За ними, как говорят, лежит страна Энгранеланд [Engronelandt]. Я слышал, что людям наших стран сноситься и торговать с ней мешают как высокие горы, которые вздымаются, покрытые вечными снегами, так и плавающий в море вечный лед, затрудняющий плавание и делающий его опасным, потому-то она и неизвестна[60].

Комментарии: по поводу водоворотов «Святого Носа».

Святой Нос – это полуостров длиной примерно в 20 км, протянувшийся почти параллельно берегу, своего рода морской тупик. Там скапливается вода и во время как прилива, так и отлива, течение крайне сильное, заметное на расстоянии более десяти километров. Этот водоворот не надо путать с Мальстрёмом на Лофотенских островах, который описал Жюль Верн.

Семес – вероятно, островок, известный как скала Воронуха, находящийся неподалеку от Святого Носа. Слово Семес может быть искажением русского слова камень. Заметим, что английский мореплаватель Дженкинсон упоминает эту скалу в своем судовом журнале 1557 года: каждое судно должно принести скале жертву (масло, мясо и другие съестные припасы), чтобы спокойно ее миновать.

Этот проход был очень трудным для мореплавателей, и там состоялось множество кораблекрушений[61].

Третий текст – отрывок из «Реляции о трех посольствах господина графа Карлайла»: имеются в виду посольства к царю Алексею Михайловичу, к королю Швеции Карлу XI и королю Дании Фредерику III. Граф Карлайл выполнил эти миссии в 1663–1664 годах по поручению короля Англии Карла II. Путешествие посла описал один из членов его свиты, Ги Мьеж (1644 – после 1718). Французский перевод книги вышел в 1670 году, через год после английского издания; можно предположить, что автор, кальвинист из Лозанны, эмигрировавший в Англию, писал книгу сразу на французском[62].

Ги Мьеж описывает путешествие Ричарда Ченслера более чем через сто лет после того, как оно состоялось. Он вспоминает, как в правление Ивана Грозного был открыт Северный путь.

Впрочем, у него есть историческая ошибка. Автор говорит о городе Архангельске, которого в то время еще не было. По-видимому, речь идет о Холмогорах, первой стоянке англичан – они были важнейшим центром торговли, но не выдержали конкуренции с Архангельском. В наше время Архангельск насчитывает 350 тысяч жителей, Холмогоры – от силы 5 тысяч.