Принцессы снега - Анна Елагина

После занятий девушка наспех попрощалась с Юлей, сославшись на важные дела, и побежала к дороге.

У припаркованного джипа ее ждал высокий синеглазый брюнет плотного телосложения. У него был подбородок с ямочкой, мужественные черты лица и явно не славянская внешность. Темный жилет одетый на белую рубашку и черные, но явно легкие брюки — все не по погоде — чужой для этого города и мира. Мужчина кивнул, приглашая скорее сесть в машину. Из-за жилета показалась кобура для пистолета. На доли минуты Лена застыла в нерешительности, но тут же отогнала от себя это состояние и скорее запрыгнула в джип.

— Блоссом умеет убеждать, — усмехнулся мужчина, сев за руль.

Лена чуть отстранено кивнула. На окно упали первые капли дождя. Машина тронулась. На секунду девушке показалось, что она увидела Сергея, почувствовала его недовольный взгляд, но дождь стал сильнее, а машина поехала быстрее — сменяя размытые очертания города за стеклом.

«Крошка моя, я по тебе скучаю

Я от тебя письма не получаю

Ты далеко и даже не скучала

Но я вернусь, вернусь чтоб ты узнала…», — почти в тему под настроение зазвучала песня из радио.

«Вернется он, кто сомневается, — мысленно проворчала Лена, но Блоссом легко, изящно и незаметно быстро уже вышла для нее на первое место. — Умеет, убеждать», — согласилась она с молчаливым и сосредоточенным водителем.

«…Но я вернусь, вернусь и ты узнаешь

Что я далеко от тебя…»*

____

* Группа «Руки вверх!», композиция «Крошка моя», 1998 год.

На самом деле, насчет дворца я немного преувеличила. У меня есть небольшая резиденция на родной планете, в пригороде Мерина — первой столицы. Мы с братом там любили отдыхать: кататься с горок на скутерах, играть с подснежными кротами, кататься на коньках по Вечно-замерзшему пруду и любоваться красными рыбами, что неспешно плавают под толстым слоем льда. А уж как хорошо было сделать прорубь, окунуться в освежающую воду, поплавать, затем наперегонки добежать до «дома» и пить там горячий шоколад — красота.

Именно в эту свою резиденцию и решила отправить Фили, Трейси и Барта. Благо предусмотрительная я захватила с собой сумочку с минимумом необходимого, в том числе карманным телепортатором. Первые прототипы этого устройства, к слову, у нас на планете разработали, используя и науку, и магию.

В резиденции сейчас никого не было — прислуга перемещалась из главного дворца, стоило только нажать кнопку вызова. Но я ее, естественно, трогать не стала и гостям строго-настрого запретила. Соврала, правда, что тогда температура в помещении понизится до стикианской-обыкновенной и будут они сидеть и мерзнуть.

— Как будто сейчас тут тепло, — застучал зубами Мерлин. Неженка. Впрочем, посмотрев на остальных, я все-таки отрегулировала температуру на потеплее.

Уговорить Фили и Трейси было очень легко — еще бы — тут такой простор. Для малышки — много игровых комнат, для матери — возможность отдохнуть от домашних дел — ни убираться, ни готовить не надо. Об этом позаботятся роботы. Лучше, конечно, когда они работают под присмотром прислуги — но тут уж без вариантов.

С Бартом — сложнее. У него же работа, у него же Кора. Но под нажимом сестренки, он сдался и согласился провести здесь выходные. Думаю, Кора переживет. А у нас теперь целых два дня, чтобы спокойно разобраться со Скоттом.

Я очень хотела оставить здесь и Джилиан, но подруга уперлась и вцепилась в мою руку. Барт тоже было рванулся с нами обратно. Но Фили и Трейси удержали.

Конечно, надо признать очевидное, мне нужна помощь. И лучше родителей никто не поможет. Разве что брат. Но если родители узнают, ох и получу от них нагоняя: и за прогулы (да-да, покушения на меня — не повод прогуливать школу, и я не шучу), и за то, что сразу все не рассказала, и за побег от ректора. Главное, чтобы про те нибурианские травы не узнали — папа у меня очень щепетильно к таким вещам относится.

В общем, просить помощи у родителей мне пока очень-очень не хотелось. А брат сейчас неизвестно где — по галактикам гуляет.

Так что умная я решила спрятать в резиденции хотя бы часть друзей и отправиться вместе с Мерлином в Великий лес. Тем более колдун заверил, что его папа сможет помочь.

— А еще у меня новости насчет видений, — признался Мерлин, когда мы втроем покинули резиденцию через портал и вновь оказались в квартире Барта. Карту-ключ от нее он нам дал, чтобы заперли, как будем уходить.

Но уточнить Мерлин не успел: перед нами выросла стена холодного синего огня, а за ней шипели огромные черные змеи.

* * *

Через запасной вход в компании водителя Лена вошла в гостиную. Блоссом уже ждала там. На небольшом кофейном столике из красного дерева приветливо были разложены сладости и дымился чайник.

— Чувствуй себя как дома, — улыбнулась певица Лене.

Мужчина по-хозяйски устроился на диване, к удивлению Лены, явно не собираясь никуда уходить.

— Это Рихард, — представила его Блоссом, — при нем можно спокойно обсуждать все, что угодно. Язык хорошо понимает: на свою голову я вживила ему переводчик, — нарочито фальшиво вздохнула она.

— В моих интересах знать, в какие неприятности ты собираешься, — по-доброму усмехнулся мужчина и, заметив вопросительный взгляд Лены, отвел прядь волос, показывая едва заметный шрам на виске.

— Благодаря ему, я теперь понимаю все языки мира, — пояснил он.

— Про это потом, — отмахнулась певица. — Лена, — перевела взгляд на девушку, — ты готова мне все рассказать.

Блоссом не спрашивала, а констатировала. Но Лена с готовностью кивнула.

— С тобой происходило что-нибудь еще странное? — помогла певица уточняющим вопросом.

— У меня вся жизнь странная, — с грустью призналась девушка.

Она как можно подробнее, стараясь ничего не упустить, рассказала и о странных снах, и о книгах, что подарил Слава, и, конечно, закатав рукав, показала свои «родимые линии».

— Ох ты ж! Они прекрасны! — не удержалась Блоссом, рассматривая те. — Но не должно у вас быть таких, серьезнее заявила она, — пигментные пятна, родинки — это одно. Но твои, — Блоссом провела над ними ладонью, — кажется, я видела такие раньше. Только не помню, где именно. В них что-то есть, я чувствую.

Над головой Блоссом закружили снежинки. Рихард привстал, но та жестом пресекла его, давая понять, что все нормально и чтобы не мешал. Хоровод снежинок закружился сильнее, превращаясь в почти вихрь. Но Лене не было страшно. Наоборот, абсолютное спокойствие. Она чувствовала как внутри нее разливается тепло, обволакивает, как вся ее суть переворачивается, раскрывается. Линии на теле девушки стали отчетливее, потемнели. И это было прекрасно, никогда раньше она так себя не чувствовала: она — та, кто есть, она — там, где должна быть.