Воспитание драконов - Брайан Дэвис

Билли попробовал заговорить, но его язык стал тяжелым и неповоротливым.

— Я… я уже знаю, — с трудом промямлил он.

Родители переглянулись, и затем мама удивленно спросила:

— Как? Откуда?

Язык у Билли заворочался, и он, прикрыв глаза, начал объяснять, хотя внутри у него сводило все печенки:

— Меня отстранили от занятий из-за этого происшествия в туалете, так что я рано вернулся домой. Я слышал ваш с папой разговор о драконах. Потом я спустился по водосточной трубе и снова зашел, как будто только что приехал. Я не хотел, чтобы вы узнали, что случилось, по крайней мере не сразу.

— Понятно, — сказал отец.

— Что «понятно»? — Билли открыл глаза.

— Если бы я услышал что-то в этом роде, я бы побежал сдаваться в сумасшедший дом.

— Мне это тоже приходило в голову.

— Что ж, ты проявил мужество, придя сюда, чтоб поговорить с нами, — улыбнулся отец.

Билли опустил голову. Отчего-то ему было трудно смотреть в глаза отца.

— Что-то я не чувствую себя героем.

— Почему же? Сколько других ребят слышат то, что только что услышал ты? И ты не струсил.

Билли хохотнул, но не сводил глаз с собственных рук, которые до сих пор сжимали колени. Пока он размышлял, насколько велик его страх, ему в голову вдруг пришел один вопрос, и он выпалил, заставив себя взглянуть отцу в лицо:

— А ты был добрым драконом?

Отец чуть было не разинул рот от удивления и кашлянул, прежде чем ответить:

— Да. Да, конечно!

У Билли возник еще один вопрос, который сорвался с губ почти против его воли:

— Значит, ты никого не убивал?

Отец медленно закрыл книгу и положил обе ладони на ее темно-коричневый переплет:

— Я думаю, на сегодня с нас достаточно. Тебе и так есть о чем подумать.

Билли ушам своим не верил.

Почему он избегает ответа? Неужели он кого-то убил, а теперь не хочет мне признаться?

Он хотел все же услышать ответ, но, когда отец встал и шагнул к двери, зажав под мышкой загадочную книгу, стало понятно, что разговор окончен.

Прежде чем выйти из комнаты, отец обернулся:

— Я мог бы рассказывать тебе целые столетия, Билли, и правда скрывается глубже, чем даже я могу вообразить, но то, что ты сегодня узнал, и так давит тебе на мозги десятитонным грузом. Я просто хотел объяснить тебе, почему у тебя такое горячее дыхание, чтобы ты понял, что происходит. — Глубоко вздохнув, он продолжал с растущей печалью: — Ты сын дракона. Я не знаю, как этот факт проявится в будущем, но ты должен быть осторожен. Это может обернуться чем-нибудь более серьезным, чем взорванный огнетушитель в туалете. — Он повернулся, чтобы идти, но снова остановился. — Я должен еще много прочитать, прежде чем дать тебе настоящий совет. Есть одно пророчество, над которым надо поразмыслить. — С этими словами он вышел, и Билли услышал, как он тяжело ступает по лестнице.

Он обернулся к маме.

— Пророчество? — переспросил он, вставая и тыча пальцем в сторону двери. — Какое пророчество? — Его лицо покраснело, и он тяжело запыхтел. — Папа сообщает мне, что я сын дракона, а потом запросто берет и уходит!

Мамин рот приоткрылся, губы зашевелились, но ничего из этого не вышло. Она только недоуменно пожала плечами и воздела руки, потом встала и потянулась обнять Билли. Он отшатнулся, зажав рот ладонью и молча глядя на нее. По коже опять поползли мурашки, но он гнал свой страх прочь.

Мама медленно покачала головой, продолжая к нему тянуться. В ее глазах блеснули слезы. Она отважно сделала два шага и заключила Билли в объятия, крепко прижала к себе, гладя его по спине. Билли положил голову ей на плечо и тоже слегка обнял ее. Ее руки, казалось, пытаются выжать страх из его тела. Непонятно было, дрожит ли он от страха или от злости, но сумасшедший дом начинал казаться ему неплохой идеей.

— Думаю, надо немного подождать, — шепнула она. — Как сказал папа, ты и так сегодня слишком много узнал. Я уверена, что, если бы он мог объяснить сейчас все, он бы объяснил. — Она еще крепче обняла Билли, и он почувствовал, как на его рубашку капают теплые слезы. — Ты только помни, — добавила она, — я всегда буду любить тебя, что бы ни случилось.

Рассвет заглянул в кабинет, и восходящее солнце расчертило директорский стол резкими желтовато-белыми полосами. Бесчисленные пылинки затанцевали в его лучах, неудержимо влекомые воздушными течениями к сияющему монитору компьютера, который ловил разную мелочь из воздуха, точно клейкая лента мух. Доктор Уиттиер сощурился, пытаясь разглядеть интернет-страничку сквозь отраженный свет. В конце концов он бросил это дело и встал, чтобы опустить жалюзи. Когда он потянул за шнур и жалюзи с громким щелчком опустились, на столе зазвонил телефон. Уиттиер поспешил снять трубку.

— Уиттиер… Да, Сэм… Нашел?.. Какой адрес? — Он застучал по клавиатуре, набирая текст. — Монтана? Где там?.. Да. Это как раз то, что мне нужно. Отправь мне все по факсу. Срочно. Особо меня интересует свидетельство о рождении и сведения за последний год. Это отправь первым.

Потыкав еще по клавишам и щелкнув мышью, Уиттиер в ожидании звонка похромал к факсу. Через несколько секунд факс пошел штамповать страницы. Когда первая страница упала в лоток, Уиттиер схватил ее и медленно вернулся к столу, на ходу читая. Прежде чем сесть, он дочитал до конца. Глядя в лист бумаги перед собой, он взял из личного дела Бонни фотографию и приложил ее к факсовой копии свидетельства о рождении и приютского протокола. Значит, ты не Бонни Сильвер. Твое настоящее имя Бонни Коннер.

Уиттиер занес информацию в компьютер и продолжал читать.

Ты стала Сильвер после того, как тебя поместили в приют в Монтане. Когда же это было? Девятнадцатого марта?

Уиттиер открыл ящик и вынул из-под пачки бумаг ежедневник. Открыв его где-то на середине, он стал изучать календарь. Всего через несколько дней после этой истории с Коннер. Он поднял голову, захлопнул ежедневник и швырнул его обратно в ящик, который медленно задвинул, продолжая думать. Может такое быть? Полукровка ли Бонни или обычный ребенок-сирота? Не надо ли нам переключиться на нее, а Баннистера оставить в покое? Или их двое?

Уиттиер снова взял факс и внимательно вчитался в каждую строчку, стараясь мысленно восстановить недостающую информацию. Но если ее удочерили, то почему в свидетельстве о рождении написано «Коннер»? И почему Хартанна сдала ее в приют? Может, она знала, что я близко, и решила заранее спрятать Бонни? Но если так, то почему она не замела следы? А если Бонни действительно родилась в семье доктора Коннера и его жены, то почему добрый доктор скрывал ее от меня?

Выбив барабанную дробь на крышке стола, Уиттиер протянул руку к телефону и стал постукивать кончиками пальцев по тугому пластику. Почему ее перевели в Западную Вирджинию, именно в Кастлвуд, а не куда-либо еще, как раз сейчас, когда мы наконец-то выследили здесь Баннистера?