Обещанная колдуну - Анна Платунова

Я тоже удивилась такой детали. И папа, мне показалось, смутился.

— У преподавателей очень красивая форма была. Мне, мальчишке, она очень нравилась. Но больше всего нравился у ректора этот воротник. Черный, высокий — под горло, и на нем серебряная вязь. А уголки острые, с металлическими вставками. От лучей заходящего солнца казалось, будто на них дрожат огоньки. Вот как сейчас вижу расправленные плечи, прядь черных волос и серебристые звездочки на воротнике. А когда совсем стемнело, черное небо внезапно озарилось вспышками. Точно фейерверк начался. Все ахнули: с чего бы?! Не сразу догадались, что это вовсе не фейерверк, а вспышки телепортов прошивают защитный купол. Ректор знал, что так будет, давал время своим адептам подготовиться и уйти. Почти все маги покинули в тот день королевство. А я до сих пор думаю, скольких смертей удалось избежать…

Папа молчал, и мы молчали тоже. Я как наяву видела ректора Академии, а сердце ныло непонятно от чего. Сделалось одновременно и легко, и грустно.

— А потом?

— Потом…

Папа глубоко вздохнул и огляделся затуманенным взглядом — он будто только сейчас вспомнил, где находится. Хлопнул себя по коленям и встал.

— А потом послушные дети пошли спать!

— Ну, па-ап, — протянула Ирма, которая, оказывается, давно проснулась и прислушивается к истории.

— Академия пропала, — выдал папа, и мы все замерли с открытыми ртами.

— Как это? — опешила я.

— А так. Встали утром, а на месте Академии пустырь. И больше никто ее никогда не видел. Тут и сказочке конец, а кто слушал, молодец.

Мы рассмеялись. Обнялись, желая друг другу спокойной ночи.

Это был счастливейший день.

А следующим утром все рухнуло…

Я проснулась и долго нежилась в постели, никто меня не тревожил.

Утром к братьям приходили учителя, а мы с сестренками занимались музыкой. Девочкам в других семьях часто нанимали гувернанток, но после того, как мы подросли и перестали нуждаться в няне, мама сказала, что сама станет воспитывать дочерей и научит всему, что должны уметь будущие жены и хозяйки.

Правда, мама была слишком мягкой для того, чтобы стать хорошей воспитательницей. Баловала нас. Потому, наверное, многое мне придется постигать самой, когда я выйду замуж за Даниеля.

Я прислушалась к звукам наверху, надеясь услышать переборы струн. Неумелые руки Ирмы исторгали из арфы душераздирающие стоны, зато Ада играла уже вполне прилично. Я сразу смогу понять, кто из сестер сел за инструмент. Но в комнате для занятий было тихо.

Вместо этого раздался стук в дверь, а чуть позже в приоткрытую щель просунулись две растрепанные головки.

— Агата, можно к тебе? — спросила Ада.

— Конечно!

Я потеснилась, освобождая место для сестренок, и скоро мы втроем устроились на подушках, подоткнув под себя одеяло, чтобы утренняя весенняя свежесть не холодила ноги. Ирма лежала посередке и сияла от радости: не так часто старшие сестры разрешали ей стать свидетельницей их взрослых разговоров.

— Я так скучала, Аги, — прошептала она. — А почему папа тебя наказал?

Она, глупенькая, даже не поняла, что случилось. Подумала, что меня отдали колдуну в услужение за какую-то провинность.

— Ты ведь теперь будешь слушаться, да, Аги? — беспокойно спросила она. — Я так испугалась! А что ты там делала?

Наклонившись, я поцеловала сестренку в макушку и встретилась с тревожным взглядом Ады. Она хотела спросить, но рядом с Ирмой не решалась.

— Да ничего страшного, — преувеличенно бодро сказала я. — Убиралась, готовила еду! Как настоящая служанка!

«Потом расскажу», — взглядом ответила я на безмолвный вопрос Ады.

— О-о-о, — прочувствованно протянула Ирма. — Жу-уть!

Мы еще немного повалялись, и я постаралась вспомнить и пересказать смешные моменты, умолчав о страшном или сгладив.

— А дом у него заколдован, ни за что не уйдешь против воли! — Я рассказала, как шла по грязи, но так и не добралась до дороги. — Интересно, как давно там стоит этот дом, — вслух подумала я, пытаясь припомнить, слышала ли я о прежних жильцах мрачного места.

— Вроде очень давно, — ответила Ада. — Бабушка рассказывала, что он был еще тогда, когда она была девочкой. Но в ту пору он стоял покинутым. Даже не знаю, когда там поселился колдун

Одно ясно, он живет там достаточно долго, всю мою жизнь. Сидел, выжидал, точно паук в паутине, когда же ему достанется его жертва. А жертва-то ушла из-под носа! Настроение мигом улучшилось, едва я об этом подумала.

— Битва подушками! — крикнула я, вспомнив нашу детскую забаву.

И тут же, без предупреждения, вытянула из-за спины Ирмы подушку и легонько шлепнула сестренку по макушке. Она радостно взвизгнула и бросилась в атаку.

Втроем мы скакали на кровати, как дикие кошки, не обращая внимания на то, что во все стороны летит пух. И хохотали как ненормальные. Было так весело!

Я плохо разглядела, что случилось. Только что Ада радостно смеялась, а в следующую секунду ее нога соскользнула с края кровати. Сестренка взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, но ничего не вышло, и она неловко рухнула вниз, по дороге зацепив стеклянный графин, что стоял на прикроватном столике.

Раздался звук падающего тела. Звон разбитого стекла. А следом крик, полный боли и страха.

— Ада! — крикнули мы одновременно с Ирмой, бросаясь на помощь к сестре.

Ада распласталась на полу, вокруг нее лежали осколки графина. Бедняжка упала так неловко, что все руки оказались посечены осколками. Из порезов, больших и маленьких, сочилась кровь. Она приподняла голову, увидела, что с ней приключилось, и залилась слезами.

— Быстро зови маму, — шепнула я побелевшей Ирме.

А сама сдернула с кровати простыню и попыталась, как могла, остановить кровотечение.

— Не бойся, не бойся, — повторяла я. — Ты не сильно поранилась. Сейчас все пройдет!

— Я буду уро-одкой, — рыдала Ада, но я, как ни странно, вздохнула с облегчением: если сестра переживает о внешности, значит, умирать пока точно не собирается.

— Ерунда. — Я старалась, чтобы мой голос звучал оптимистично, хотя внутри все дрожало от ужаса. — До свадьбы заживет!

Прибежала мама, ахнула, всплеснув руками, но почти сразу овладела собой. Послала за теплой водой и бинтами. В комнату ворвался папа, подхватил Аду, отнес вниз, к камину. Братьев, которые тоже переживали, но не знали, как помочь, отослал за врачом. Началась суета, но от сердца у меня отлегло. Было ясно, что жизнь Ады вне опасности, и врач подтвердил это. Он наложил несколько швов на особенно глубокие порезы, выписал сестренке макового молочка, чтобы снять боль, и спустя пару часов в доме установилось относительное спокойствие.