Сексуальная жизнь в Древнем Риме - Отто Кифер

(Смотри превосходную книжку Тейфера «Об истории женской эмансипации в Древнем Риме».)

Неизвестно, насколько точно Ливий приводит эти речи. Тем не менее они передают атмосферу и взгляды оппозиции; даже во времена Ливия мужчины из правящих классов точно так же противились эмансипации женщин. Можно напомнить читателям, что после этого исторического собрания Сената женщины не успокоились, пока устаревший, по их мнению, закон не был отменен. Но не следует воображать, что после этого успеха женщины приобрели какое-либо существенное влияние на римское правительство. В принципе женщины и тогда, и позже были отстранены от политики. Но невзирая на это, умные и волевые римские женщины все же имели сильное политическое влияние через своих мужей. Не будем говорить о легендарных фигурах Танакиль или Эгерии; но вспомним Корнелию, мать Гракхов, Порцию, знаменитую жену Брута, или умную и осторожную Ливию, жену императора Августа. В истории позднего Рима мы видим много женщин со свирепой и неумеренной амбицией: например, Фульвия в такой степени помыкала Марком Антонием, что он чеканил ее изображение на серебряных монетах и позволял ей (Плутарх. Антоний, 10) «властвовать над властелином и начальствовать над начальником». В истории имперского периода мы встречаем таких амбициозных и властных женщин, как Агриппина Младшая, мать Нерона, Юлия Домна, мать Каракаллы, и Юлия Меза, бабка Гелиогабала.

Мы уже говорили, что в раннем Риме существовали разнообразные сексуальные взаимоотношения помимо брака. По поводу их происхождения ученые до сих пор теряются в догадках. Поскольку о периоде до галльского вторжения нет достоверных сведений, невозможно сколько-нибудь точно определить, как эти сексуальные взаимоотношения возникли и развивались в первые столетия истории Рима. Свидетельства таких пристрастных авторов, как Ливий, сознательно или бессознательно направлены на то, чтобы показать упадочному, как они считали, настоящему лучшее и более чистое прошлое. Поэтому мы не можем сказать, насколько верна с исторической точки зрения история смерти целомудренной Лукреции, не можем и заключить, что ранняя республика в нравственном отношении стояла выше ранней империи, когда жил и работал Ливий.

В речи Цицерона в защиту Целия имеется чрезвычайно важный фрагмент, который не читают и не изучают в школах (20): «Но если кто-нибудь думает, что юношеству запрещены также и любовные ласки продажных женщин, то он, конечно, человек очень строгих нравов – не могу этого отрицать – и при этом далек не только от вольностей нынешнего века, но даже от обычаев наших предков и от того, что было дозволено в их время. И в самом деле, когда же этого не было? Когда это осуждалось, когда не допускалось, когда, наконец, существовало положение, чтобы не было разрешено то, что разрешено?»

В том же духе пишет Сенека Старший («Контроверсии», ii, 4, 10): «Он не сделал ничего плохого, он любит проститутку – обычная вещь для молодости; погодите, он исправится и заведет жену». И ниже: «Я наслаждаюсь удовольствиями, доступными моему возрасту, и живу по правилам, установленным для молодых людей». А согласно Горацию, даже суровый моралист Катон был вполне либерален в этих вопросах. Гораций говорит в «Сатирах» (i, 2, 31 и далее):

Из подобных отрывков мы можем получить представление об истинном положении дел в раннюю эпоху, особенно из уверенного заявления Цицерона, что мораль предков была не настолько сурова, чтобы запрещать молодым людям иметь дело с проститутками. Значит, в этом отношении Рим не мог ко времени Цицерона сильно измениться или деградировать. Еще один интересный факт – Ливий (который утверждает, что впервые luxuria были принесены армией из Азии) пишет в своей первой книге, что, согласно некоторым источникам, Ларенцию, кормилицу Ромула и Рема, пастухи называли lupa. Но lupa означает и волчицу и женщину, которая отдается любому. Кроме того, Ливий вполне спокойно приводит такой рассказ из эпохи вскоре после царствования Порсены (ii, 18): «В этом году в Риме во время игр сабинские юноши из озорства увели несколько девок, а сбежавшийся народ затеял драку и почти что сражение. Казалось, что этот мелкий случай станет поводом к возмущению». Таким образом, даже в те времена в Риме были подобные фигуры.

Палдамус в книге «Римская сексуальная жизнь» (1833) на с. 19 привлекает внимание к тому факту, что «ни один письменный язык настолько не богат на слова, означающие самые грубые из физических сексуальных отношений, как ранняя латынь. Это хорошо видно по старым словарям, а именно словарям Нония и Феста. Все эти слова совершенно лишены жизнерадостной и игривой прелести; это выражения тупой чувственности». Можно также процитировать переводчика Плавта, Л. Гурлитта (Гурлитт был честным и непредвзятым исследователем истории цивилизации; тем не менее, рецензент презрительно отозвался о его труде, беспричинно обозвав его «полузнанием». Мы цитируем с. 15 его «Erotica Plautina»). Гурлитт пишет: «В эпоху, прославившуюся своей очевидной нравственной деградацией, римляне придумали для себя идеальное прошлое. Доныне школьников заставляют читать отрывки из римских поэтов и прозаиков, которые изображают благородный, простой народ. Можно разрешить педагогам использовать эти отрывки, если не забывать, что реальность имела совсем иной аспект».

Безусловно, правда, что проституция и частые визиты молодых людей к проституткам были старым и общепризнанным обычаем в Риме; римлянам не пришлось ждать, чтобы этот обычай был занесен из Греции. Как мы уже говорили, чистота брака и защита девственности – это совсем другое дело; но для вульгарных и чувственных римлян требовать от молодых людей добрачного воздержания было бы абсурдно и неестественно.

Теперь обратимся к детальному обсуждению явлений, которые в Риме обозначались как «проституция» – каким бы односторонним ни мог показаться этот термин с современной точки зрения. Но сперва мы должны привлечь внимание к фундаментальной разнице между современной проституцией и свободными сексуальными взаимоотношениями у римлян. Сегодня проституткой обычно называют действительно «падшую» женщину, то есть выпавшую из класса уважаемых граждан. Но в Риме женщина, имевшая сексуальную связь с мужчиной вне брака, была либо рабыней (которая не боялась лишиться социального статуса) или вольноотпущенницей (аналогичная ситуация), либо свободно живущей представительницей высших классов, не лишившейся уважения к ее личности и к ее положению. Вполне возможно, что в особенно высокоморальных кругах ее называли безнравственной, но ясно одно: все, связанное с сексом, считалось совершенно естественным и невинным и было гораздо более доступно, чем в наши дни. Все эти дамы легкого поведения – от любовницы и музы знаменитого поэта до тысяч ее безымянных сестер – были прислужницами Венеры и Купидона; их сердца не разрывались от угрызений совести, и поэтому они не были столь низко падшими, как современные проститутки.