Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны - Кристиан Унгвари

В отличие от военных ни немецкое, ни венгерское политическое руководство не были готовы к тому, что Будапешт становится прифронтовым городом. Как ни странно, но здесь позиция регента Миклоша Хорти совпадала со взглядами сторонников лидера крайне правого профашистского движения «Скрещенные стрелы» Ференца Салаши, сменившего Хорти после прогерманского переворота 15 октября 1944 г. Вскоре Салаши заявил, что «считает необходимым удерживать Будапешт только в том случае, если будет планироваться проведение отсюда наступательной операции. При отсутствии же таких намерений Будапешт, несомненно, будет эвакуирован, а сами мы должны совершить стратегический отход к Задунайским горам». Несмотря на общепринятое мнение о Салаши как о фантазере, как хорошо образованный офицер Генерального штаба в некоторых случаях он сохранял способность реально оценивать обстановку. Например, на одной из пресс-конференций в начале ноября он заявил: «Обороной Будапешта немцы хотят выиграть время».

2 ноября Салаши собрал совещание коронного совета в замке Буда. Давая присягу как лидер нации, он пространно говорил о взаимоотношениях Венгрии с Японией, после чего отбыл вместе со своей свитой, никак не прокомментировав сложившуюся военную обстановку. К тому времени из замка уже можно было расслышать раскаты орудийных залпов. 3 ноября Салаши вызвал к себе Фриснера и попросил его передать свое заявление немецкому руководству.

Фриснер по этому поводу писал:

«Учитывая тот факт, что бои уже разгораются в пригородах Будапешта, Салаши подчеркивает, что ответственность за это несет не он, а все это является наследством прежнего режима… Он сожалеет, что немецкое руководство слишком поздно решило вмешаться в события в Венгрии. На данном этапе нынешнее правительство может предпринять лишь попытку ограничить вредные последствия и предотвратить катастрофу нации; действительно конструктивная деятельность более невозможна».

Далее Салаши заявлял, что намерен призвать до 300 тысяч человек, но для них потребуется оружие из Германии.

Нежелание Салаши оборонять столицу связана не столько со стремлением избежать разрушений, сколько с его убежденностью, что «столичная чернь» может попытаться нанести удар защитникам города в спину, а для подавления восстания у него не было достаточных сил. Его подозрения не были совсем лишены оснований, так как к этому моменту партия «Скрещенные стрелы» потеряла значительную часть популярности среди жителей Будапешта. Взгляды венгерского лидера разделяли представители немецкой группы армий «Юг», которые обратились в Берлин за инструкциями по поводу того, что следует предпринять в случае, если волнения среди населения будут нарастать. В ответе говорилось, что «столичную чернь» следует либо эвакуировать, либо держать под контролем силой. Не имея для этого достаточного количества войск, Фриснер попросил генералов СС поделиться с ним опытом по поддержанию законности и порядка в Будапеште совместно со «штурмовыми саперными батальонами, как это было сделано в Варшаве». Кроме того, он запросил разрешения Верховного командования в случае прорыва внутреннего кольца обороны отступить к западному берегу Дуная, в чем ему было отказано. Поскольку более всего Фриснер стремился избежать уличных боев, он вновь подчеркнул, что местное население не заслуживает доверия. Он мог бы принять дополнительные меры военного характера, но тогда ответственность за сдачу Будапешта легла бы на плечи его собственных солдат, а этого риска он всячески стремился избежать.

Венгерское военное руководство также отвергало идею об уличных боях, полагая, что Будапешт удастся защитить, организовав прочную оборону на рубеже «Аттила». В начале декабря венгерским дивизиям, оборонявшим столицу, было приказано разоружить рабочих общественных предприятий — таких как, например, Beszkart (Транспорт Будапешта), водителей городского транспорта, пожарных и т. д., поскольку Будапешт будет объявлен открытым городом.

Только Гитлер настаивал на обороне Будапешта. 30 октября эта задача была поставлена перед генерал-полковником Германом Брайтом, командиром III танкового корпуса, переданного на защиту венгерской столицы из 6-й армии. Корпусу придавались венгерские дивизии, отступавшие к Будапешту. Аналогичным образом 30 октября на базе венгерского 6-го армейского корпуса, а также немецких подразделений полиции и летучих отрядов, расквартированных в Будапеште, была сформирована корпусная группа «Будапешт» под командованием командующего войсками СС на территории Венгрии Карла Пфеффера-Вильденбруха. Полностью звание и должность этого человека звучали так: обергруппенфюрер СС, генерал войск СС и полиции. Назначение на данный пост такого опытного офицера полиции, как Пфеффер-Вильденбрух, свидетельствовало о том, что германское руководство опасалось попытки восстания в городе.

4 ноября в венгерскую столицу была введена немецкая 153-я полевая учебная дивизия, которая была бы бесполезной в противостоянии советским войскам, но очень эффективно могла действовать для подавления волнений в городе. 10 октября сюда же были переведены из Загреба командование и штаб IX горнострелкового корпуса СС, что должно было еще более усилить немецкое доминирование в корпусной группе «Будапешт». Власть венгерского коменданта города полковника Эрнё Чипкеса теперь ограничивалась лишь административными вопросами и проблемами военной безопасности. Командование венгерского 6-го армейского корпуса полностью лишилось оперативной самостоятельности; теперь в его ведении оставались только проблемы снабжения и тыла собственных войск. Так продолжалось вплоть до 21 ноября, когда корпус организационно вошел в венгерский 1-й армейский корпус под командованием генерал-полковника Ивана Хинди, который также занимался лишь административными вопросами. Эти меры вызвали волну протеста в венгерском Генеральном штабе, так как венгерское командование теперь было отстранено от принятия решений по военным вопросам, что противоречило всем ранее принятым договоренностям.

23 ноября Гитлер издал свою первую директиву, где говорилось, что ни одно здание в Будапеште не может быть оставлено без боя. При этом солдаты не должны были считаться с потерями среди гражданского населения и материальным ущербом. Затем 1 декабря последовал его приказ № II, в котором Будапешт провозглашался крепостью, командование которой поручалось обергруппенфюреру СС Отто Винкельману, которому на тот момент уже были подчинены все части СС и полиция на территории Венгрии. Таким образом, Пфеффер-Вильденбрух и его IX горнострелковый корпус СС переходили в подчинение к Винкельману. Организационно войска, развернутые в Будапеште, входили в состав немецкой 6-й армии, однако им предоставлялась свобода действовать самостоятельно после предварительных консультаций с командованием армии. Расквартированные в столице части и подразделения должны были заниматься подготовкой к обороне зданий и городских территорий, создать систему коммуникаций, противодействовать попыткам организации в городе беспорядков, оказывая здесь содействие силам полиции и жандармерии. Согласно приказу Гитлера в город должны были прибыть специальные подразделения по подавлению беспорядков.

Отсутствие четко выраженного распределения обязанностей между представителями немецкого командования ярко иллюстрирует тот факт, что задача обороны столицы была поставлена трем разным организациям. При этом ни одна из них не получила четких инструкций относительно того, где ее обязанности заканчиваются и передаются следующей структуре: вермахт, представленный командованием III танкового корпуса, войска СС в лице Пфеффера-Вильденбруха и корпусной группы «Будапешт» и, наконец, «дипломатическое» крыло СС, которое представлял Винкельман. Такой явный избыток командных структур можно было лишь частично объяснить почти истерическим страхом со стороны некоторых властных структур, в частности венгерских «Скрещенных стрел» и немецкой службы безопасности. Прежде всего здесь, возможно, виновато обилие в Третьем рейхе властных структур, что позволяло представителям СС, СА и местным гаулейтерам буквально захватывать различные полномочия, за которые между ними шла постоянная непримиримая борьба. И даже Гитлер, сосредоточивший в своих руках всю центральную власть, не мог хоть как-то существенно ограничить этот процесс.