Вот и всё. Зачем мы пугаем себя концом света? - Адам Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И безумие, и разложение тел зомби прямо отражают наш страх старения. В историях о людях, наблюдающих превращение родных и близких в неузнаваемых монстров, персонажи часто задаются вопросом: а осталось ли в этом существе хоть что-то от прежнего человека? Иными словами, когда наш разум и тело в итоге предадут нас, останемся ли мы самими собой?
Зомби страшны не тем, что мертвые хотят умертвить нас, но тем, что находятся в бесконечном процессе умирания и хотят вовлечь в него и нас, чтобы мы тоже бесконечно разлагались и теряли самих себя. Мы думаем, что хотим избежать неминуемого конца, улизнуть от смерти, но при этом мечтаем о том покое, который она приносит, — естественной кончины после естественной жизни на самом деле не стоит бояться. Поистине ужасно только одно — неотвратимое разрушение всего в нашей жизни: разложение наших тел, нашего разума, нашего общества и даже самой нашей человечности.
Благодаря символической многозначности зомби создают жанр, в котором пересекаются самые разные сюжеты: апокалипсис в результате эпидемии, климатический апокалипсис, апокалипсис как неизбежное следствие энтропии. Эти разлагающиеся трупы вбирают в себя столько наших страхов и неуверенности, что поистине становятся самой яркой метафорой конца света.
Глава 3. Выносите своих мертвецов: разрушительная чума
В «Илиаде» Гомера, действие которой происходит в XII веке до н. э., осаждающая Трою греческая армия опрометчиво проявляет неуважение к одному из жрецов Аполлона. В ответ разгневанный бог мечет в ее лагерь зараженные стрелы: «в самом начале на месков напал он и псов разнобродных, после постиг и народ, смертоносными прыща стрелами; частые трупов костры непрестанно пылали по стану»[53]. Эпидемия продолжается девять дней — по нынешним меркам совсем недолго. После того как греки признают свою вину перед жрецом и приносят в жертву Аполлону овец и коз, им удается избавиться от чумы.
Семь столетий спустя Афины поразила уже настоящая эпидемия, унесшая жизни четверти населения и поставившая город-государство на грань поражения в войне со Спартой[54]. Греки нашли простую причину — волю Аполлона: спартанцы умолили его пообещать им победу, и вскоре их враги начали умирать от заразы. Современный анализ тех событий показывает, что осажденный город был переполнен беженцами, поэтому люди жили в антисанитарных условиях и риск заражения у них был гораздо выше, чем у спартанских воинов, свободно передвигавшихся по местности. Однако такое объяснение не приходило в голову древним грекам, и в своем несчастье они обвиняли бога.
Существует великое множество историй об апокалипсисе, наступившем в результате инфекционного заболевания, таковы, например, сюжеты фильмов «Эпидемия» (1995) и «Заражение» (2011)[55]. Между тем, в отличие от богов и чудовищ, которым посвящены предыдущие главы, болезнь всегда зримо присутствовала в жизни людей. Сейчас мы гораздо больше знаем об инфекциях и располагаем богатым арсеналом лекарств и гигиенических навыков для борьбы с ними, но все равно можем заразиться. Это и плохо, и хорошо: плохо потому, что болезнь может покалечить или убить человека, а хорошо потому, что наш организм реагирует на инфекцию выработкой антител. Все родители знают, что кажущаяся бесконечной череда насморков и других хворей у маленьких детей необходима для формирования иммунитета, каким бы мучительным этот процесс ни был для всех участников.
То, что справедливо для индивида, справедливо и для всей цивилизации, и раз уж болезнь порой уносит жизнь отдельного человека, то ровно так же она может уничтожить — и уничтожала — целые людские сообщества. В своей влиятельной книге «Ружья, микробы и сталь: судьбы человеческих обществ» (1997) американский ученый Джаред Даймонд рассматривает определяющую роль эпидемий в истории человечества. Он утверждает, что в Европе в силу массовых перемещений людей, например в связи с торговлей, болезни легко распространялись по разным регионам. В этом точно не было ничего хорошего, в Средние века и в эпоху Возрождения Европа действительно страдала от череды страшных эпидемий: в XIV веке жертвами чумы стали 75 миллионов европейцев — почти половина населения. Но