Сердце Абриса - Марина Ефиминюк

Когда за окном сгустилась темнота, со скальной высоты мне открылся удивительной красоты вид. Внизу похожая на кусок черного неба, обсыпанный мириадами сверкающих звезд, раскинулась северная долина.

— Долина тоже принадлежит Вудсам? — не удержалась я от вопроса.

— Впечатляет?

— Не то слово. Не верится, что Кайден рискнул всем этим ради нас. Может, поэтому из всех своих воспоминаний он предпочел стереть воспоминания обо мне? — невесело пошутила я.

— Я думаю, что он сломал бы мне челюсть, если бы хоть на минуту вспомнил, кто ты.

— Что ж, — усмехнулась я, — уверяю, твоя челюсть в полной безопасности.

Некоторое время мы в молчании любовались далеко, разукрашенной огнями долины.

— Почему ты никогда не спрашивала, за что меня осудили? — вдруг вымолвил Рой.

И хотя его скрывала темнота, я словно ощущала пристальный, тяжелый взгляд.

— Не хотела лезть к тебе в душу.

Повисла тяжелая пауза.

— Я организовал побег невесты Огаста Вудса, отца Кайдена, — произнес он в тишине, — и все закончилось печально.

— Невесту вернули, а тебя придали анафеме?

— Аника погибла. Она носила ребенка от другого мужчины. Я был знахарем, обнаружившим беременность. После ее смерти из замка Вудсов изгнали десятки слуг. Всех, кого назначили соучастниками. Меня обвинили в измене и заперли.

Рою было необязательно объяснять, почему на него пал гнев. Из-за гибели невесты, скорее всего, сорвалось заключение какого-нибудь важного для Вудсов союза.

В памяти невольно всплыли жесткие слова Кайдена, брошенные в минуту отчаянья. «Ты совершенно не вписываешься в мою реальную жизнь». Тогда я страшно обиделась, а он всего лишь говорил правду. Просто эта горькая правда переворачивала наизнанку девчачий мирок белых занавесок, глупых поступков и розовых шор на глазах, не позволявших видеть, что я без спроса вламывалась в чужую жизнь.

— О чем ты думаешь, Лерой? — вдруг спросил знахарь.

— О том, что меня действительно стоило забыть.

На место приехали, когда солнце давно встало. Миновали колосившееся поле с покосившимся чучелом и остановились напротив фермерского дома, невысокого, словно вросшего в землю. Двери были раскрыты нараспашку. Если бы у побеленной стены не стояла прислоненная крышка гроба с черным крестом, то не догадаешься, какое горе случилось в семье.

Из дома вышла невысокая полнотелая женщина в черной косынке на голове. Рой моментально выбрался из кареты. Последовали судорожные объятия, скорые поцелуи.

— Ройберти, ты как тут? — спросила она тихо и испуганно глянула через плечо. — Уезжай немедленно!

— Тетушка, но мне разрешили приехать на похороны, — не моргнув глазом, соврал Рой.

Неожиданно из дома, пригнув голову, чтобы не задеть макушкой низкую притолоку, вышел широкоплечий, седовласый паладин, несмотря на жару, одетый в черное. Плохим зрением я никогда не страдала, даже издалека мужчина показался мне смутно знакомым. Как будто мы встречались прежде…

— Господин Вудс? — произнес Рой.

Огаст Вудс, отец Кайдена! Я сползла на край сиденья, чтобы меня не заметили снаружи.

— Заходи, Ройберти, — назвал он знахаря полным именем. Только я расслышала в спокойном, сдержанном тоне главы клана угрозу, или Рой тоже не пропустил?

Не дрогнув, знахарь дал вознице распоряжение уезжать, а сам направился к дому. За ним семенила испуганная тетка. Двор опустел. Однако мы не успели тронуться, как дверь с моей стороны резко и неожиданно распахнулась. Я едва не вывалилась наружу и метнулась в противоположный угол сиденья. Снизу на меня с любопытством смотрел молоденький паладин.

— Попалась, — усмехнулся он. — Думала, не заметили? Выходи.

Было ясно, что в карете я все равно не останусь. Или выйду спокойно, или с помпой, то есть вытащат силой, за шкирку, как котенка. Я предпочла не устраивать представлений, даже не побрезговала рукой конвоира, коль он не додумался раскрыть ступеньку. Спрыгнула на вытоптанную землю, почувствовав исходящий от нее жар через кожаные подошвы сандалий.

Фермерский дом мне невольно напомнил лесную сторожку деда Вудса, разве что размером оказался больше. Одна длинная комната с очагом и обеденным столом. Перед камином — два деревянных кресла, за лоскутной занавеской спрятана большая самодельная кровать. От порога вниз вели четыре деревянные ступеньки, отчего внутри жилище казалось просторнее, чем снаружи. Я ожидала увидеть гроб с усопшим, но его не было.

Огаст Вудс сидел в одном из кресел, а за его спиной застыли паладины. Видимо, охрана. Притихшие хозяева в разговор не вмешивались, следили за допросом до стороны. Атмосфера царила такая, что, казалось, зажги кто-нибудь очаг, случится еще один большой взрыв.

— Девчонка, — прокомментировал конвоир и все-таки толкнул меня в плечо. Больно и обидно, все равно же сама шла. Огрызаться я не посмела. Вообще, опыт меня научил, что в любой опасной ситуации стоило держать язык за зубами.

— Кто она? — скользнул по мне быстрым взглядом Огаст Вудс. В Главе клана чувствовалась магическая сила, нехорошая и темная. От нее даже на значительном расстоянии бежали неприятные мурашки.

— Знакомая из деревни, — неловко соврал Рой.

— Сожительствуете? — не дождавшись ответа, он резюмировал:

— Значит, сожительствуете. Как тебя зовут, дитя?

Стыдно сказать, но от страха у меня прилип к небу язык. С трудом заставила себя открыть рот и ответить, назвав первую пришедшую в голову фамилию:

— Лерой Харрис.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Скажи, Лерой Харрис, что подумают твои родители, когда узнают, что их двадцатилетняя дочь уехала на другой конец северной долины с беглым преступником?

— Отец не живет в северной долине. — Я вдруг почувствовала, как Рой слепо нащупал мои пальцы и крепко сжал.

Огаст едва заметно кивнул, отдавая кому-то беззвучный приказ. Вперед вышел мой конвоир и вытряхнул на пол содержимое отобранной сумки. Под ноги полетела одежда, белье, кошель с деньгами, которые мне дал Рой. Раскрылся учебник с темными рунами, сверху упало стило, лежавшее в неприметном кожаном чехле. У меня остановилось сердце, когда его передали в руки Огаста. Длинное, по-женски изящное стило с красивым орнаментом из светлых рун и уже темнеющим острым концом выпало на большую ладонь ведуна. Магическая вещь кричаще не соответствовала Абрису.

— Теветское стило? — изогнул брови Вудс.

— Дед после войны с собой перенес, — не моргнув глазом, соврала я. — Оно специальное, артефакторное, гораздо мощнее абрисских.

Оставалось только молиться Светлым духам, чтобы Огаст Вудс ничего не смыслил в магических инструментах и не догадался, какую я несла ахинею.