Успех - Михаил Харитонов

Однако, на E98IIVP не ценили людей, не способных самостоятельно решать свои проблемы. Поэтому начальство Тусе решило не затруднять себя долгими разбирательствами и сделало вид, что поверило обоим доносам сразу. Мухина и его банду взяли в космопорту, и всех без долгих разговоров заморозили и выкинули на орбиту. То же самое проделали и с Карлом Тусе.

Их тела находились в одной связке, и даже по корабельной ведомости они проходили под близкими номерами: 14845 и 14848. Так что неудивительно, что разморозили их вместе.

О сложных отношениях, связывавших земляков, Оскар узнал довольно быстро. Как-никак, это был первый случай, когда два человека устроили драку непосредственно в анабиозной камере.

* * *

— Докладывай, — распорядился Кралевский.

Альфонс Мухин, начальник службы безопасности Оскара, деликатно кашлянул, прочищая горло.

— Серьёзных происшествий нет. Две драки. Одна — между свежеразмороженным и старожилом. Новичок пытался отнять у старожила еду.

— Это ожидаемо, — протянул Кралевский.

На третьем году правления он ввёл новое правило: все свежеразмороженные не получали еды в течении пяти дней. Объяснил он это просто и грубо: «пусть сначала насрёт достаточно, чтобы было из чего делать ему еду». На самом деле, конечно, фекалии не были так уж дефицитны. Зато голод очень способствовал правильному началу включению в новый социум. Разумеется, не обходилось без эксцессов, но Оскар считал это нормальным и даже полезным: старожилы имели лишний повод почувствовать, что находятся в привилегированном положении, а новички — ощутить себя на нижней ступени социальной иерархии и стремиться как можно скорее её покинуть.

— Я распорядился насчёт порки, — добавил Мухин.

— Знаю. А вот Тусе предлагает публичную казнь. Согласно его докладу, новичок жестоко избил старожила. Это ужасно.

— Проверьте, было ли обращение к медицинскому роботу, — огрызнулся Мухин.

— Уже проверял. Было. Два сломанных ребра.

— В таком случае, шеф, — решительно сказал Мухин, — я готов ужесточить наказание…

Оскар приподнялся.

— Дорогой мой, — тихо проговорил он, — неужели ты думаешь, что я нуждаюсь в твоей готовности? Или ты хочешь сказать, что это ты решаешь, наказывать мне кого-либо или нет? И с каких же это пор ты стал хозяином на этом корабле?

Мухин отпрянул.

— Я вернул тебя к жизни, — Кралевский форсировал голос, но пока удерживался от крика, — не для того, чтобы ты мне говорил: я, так и быть, накажу преступника, если ты меня об этом попросишь! Кто разрешил тебе разговаривать со мной в таком тоне?! Я спрашиваю тебя — кто, когда, почему разрешил тебе говорить мне — «так и быть, я готов»?!

— Я не говорил «так и быть», шеф… — попытался было защититься Альфонс.

— Не перебивай. Ты не говорил — но лучше бы это сказал. Ты сделал хуже: ты дал мне понять, что моё мнение тебя не интересует. Сначала ты потребовал от меня отчёта. И когда я отчитался перед тобой, ты милостиво решил, что преступник заслуживает несколько более серьёзного наказания, чем то, которое наложил на него ты! Своей необъятной властью! — Оскар перешёл на крик. — Впрочем, теперь уже неважно, — он заговорил спокойно, сухо и неприятно. — Я хотел бы получить объяснения. Сейчас же.

Альфонс оторопело смотрел на хозяина.

— Ну же, смелее, — Оскар добавил в голос горечи, — объясни мне, пожалуйста, почему ты считаешь возможным общаться со мной подобным образом. Или тебе наскучило моё общество? Ты хочешь обратно в морозильник? Что ж, я тебя не держу. Но сначала я хотел бы получить объяснения.

Мухин очумело потряс головой. Кралевский внимательно наблюдал за ним: ему было важно сбить Альфонса с толку.

— Значит, объяснений нет. Очень хорошо. Покинь помещение и пригласи ко мне господина Тусе. С тобой мы разберёмся позже.

Мухин поплёлся к двери, мучительно соображая, чем же именно он сегодня вызывал гнев господина.

Карл Тусе, командир личной гвардии Оскара, вошёл в каюту с опаской. Позавчера Оскар устроил ему разнос по поводу уровня дисциплины гвардейцев: один из них, вызванный в пять утра лично Кралевским, бежал до капитанской каюты целых шесть минут. Унылый вид Мухина тоже его не порадовал: похоже, хозяин был не в духе.

— Садись, Карл, — бросил Оскар. — Что у нас нового?

— Две драки, — начал докладываться Тусе. — Одна — между свежеразмороженным и старожилом. Размороженный пытался отнять у старожила еду.

— И что? — полюбопытствовал Оскар.

— Господин Мухин распорядился насчёт порки виновного, — пожал плечами Тусе.

— И был совершенно прав, — прокомментировал Кралевский.

— Я предлагал смертную казнь, — признался Тусе.

— Вот как? И почему же ты не казнил негодяя?

— Потому что господин Мухин был против, — насупился Карл.

— В таком случае почему ты не решил вопрос с Мухиным? — Оскар сделал паузу, потом, устало вздохнув, начал монотонно выговаривать ему: — Ты профессионал. Ты умеешь решать вопросы быстро, аккуратно и в рамках данных тебе полномочий. — Кралевский давно понял, что с Тусе нужно разговаривать так, как когда-то с ним разговаривало его полицейское начальство. — Ваши недоразумения с Мухиным мне надоели. Иди и договаривайся с ним как хочешь, но чтобы через час вопрос был решён, в ту или иную сторону. И чтобы это решение было согласованным. Со-гла-со-ван-ным. Иди.

Потом Оскар ещё немного посидел, размышляя, правильно ли он себя вёл на этот раз. Решил, что может поставить себе «удовлетворительно».

* * *

«Поиски пропавшего транспорта прекращены».

Оскар сложил губы трубочкой и присвистнул. Свиста не получилось, получилось какое-то прихлюпывающее «хц-хц-хц». Тогда он встал, и, загребая ногами, потопал к холодильному шкафчику, где уже много лет лежала специально отложенная для такого случая бутылка настоящего земного «Camus». Эту редкостную бутылку Оскар обнаружил в капитанской каюте, роясь в личных вещах покойного. Должно быть, капитан собирался отметить этим вином какое-то важное событие — скорее всего, выход в отставку. Кралевский в который раз поздравил себя с тем, что сохранил его тело на складе. Ему было приятно думать, что покойный всё-таки примет участие в его торжестве хотя бы в качестве блюда.

На столе перед Кралевским лежал череп покойника. Остальные черепа Оскар вытаскивать не стал, хотя любил их рассматривать. Но на сей раз посторонние покойники были неуместны. Это было их личное с капитаном дело.

Кралевский наполнил пузатый бокал на ножке и вдохнул аромат благородного напитка. Чокнулся с черепом: тонкостенный хрусталь пропел свою хрустальную ноту, череп отозвался глухим стуком. Немного отпил. Покатал жгучий клубочек коньяка по языку, глотнул. Решил, что ему это понравилось. Впрочем, он где-то когда-то читал, что коньяк пьют не до, а после обеда. Что ж, пожалуй, можно и подождать.