Цветы пустыни - Барбара Картленд

Как и говорила Медина, три чистокровных игривых арабских скакуна, присланные Селимом, ждали их на берегу.

Пустив свою лошадь рысью по мягкому песку, маркиз подумал, что он покидает обычный мир и вступает в сказочную страну.

Разумеется, эта сказка могла оказаться и страшной, но сейчас маркиз был счастлив попасть в мир, столь отличный от того, какой он знал прежде.

Он заметил, что Али на редкость хорошо держится в седле, и подумал, что если случится так, что этот юноша приедет когда-нибудь в Англию, то, конечно, он оценит конюшни маркиза.

Однако сейчас было важно лишь то, что Али действительно оказался, как и говорил Селим, превосходным проводником.

Маркиз, честно сказать, боялся, что это будет какой-нибудь пожилой араб, угрюмый и необразованный.

Таких проводников можно нанять в любом восточном городе. Они берут проценты с каждой покупки, сделанной нанимателем, но в общем толк от них есть, как маркиз уже имел возможность убедиться в Индии.

Но он и на мгновение не мог предположить, что проводник окажется таким юным.

Он поражался, как этот юноша, по существу еще мальчик, удостоился столь высокой рекомендации от Селима, которому Бертон велел доверять всецело.

— Надеюсь только, он знает, что делает, — пробормотал маркиз себе под нос.

Звезды сверкали ярко, и дорога была хорошо различима.

Тысячи лет по этим пескам брели верблюды, нагруженные миррой и ладаном.

Но сейчас вокруг не было ни малейшего признака ни человека, ни животного.

Только мерцание звезд и ночная прохлада.

Когда наконец впереди показались огни Каны, маркизу стало жаль, что их поездка закончилась.

Ему хотелось бы ехать и ехать в ночи, ощущая вокруг незримое присутствие призраков ушедших цивилизаций.

Внезапно он почувствовал еще кое-что.

В первое мгновение маркиз не понял, что это такое.

Но потом он узнал этот волнующий, пряный аромат ладана.

Он ступил на Тропу благовоний, которая должна была привести его в Мекку.

Маркиз непроизвольно придержал лошадь; Медина сделала то же самое.

Она вопросительно взглянула на него, и звездный свет блеснул на стальной оправе ее очков.

В ответ на ее взгляд маркиз сказал:

— Для меня это начало большого приключения, и я с нетерпением жажду узнать, чем оно закончится.

— Могу лишь надеяться, милорд, что желание вашего сердца будет удовлетворено, — ответила Медина.

Она сказала это не раздумывая и с опозданием поняла, что оба они говорят по-английски.

— Желание моего сердца! — в раздумье повторил маркиз. — Это весьма маловероятно. Но по крайней мере я отправляюсь в путь с надеждой.

— Что ж, я могу только сказать «кейр иншалла», — сказала Медина.

— Если будет на то милость Аллаха! — слегка язвительно повторил маркиз. — Но если он откажет мне в своей милости?

— Тогда для вас, — сказала Медина, — всегда открыт путь назад, и, конечно, вас ждет Англия.

Она не смогла скрыть насмешки в своем голосе.

Потом, словно испугавшись, что сказала слишком много, Медина ударила пятками лошадь.

Маркизу ничего не оставалось, как только ехать за нею.

Слова Али показались ему весьма странными.

Он гадал, откуда арабский юноша мог узнать, что Англия ждет его, — а главное, известно ли ему зачем?

Проснувшись, Медина почувствовала себя гораздо лучше отдохнувшей, чем накануне.

В то же время она была рада, что не надо выезжать с раннего утра, о чем, кстати, мечтал маркиз.

Накануне, когда они вернулись, Селим сказал маркизу:

— Надеюсь, вы не будете слишком разочарованы, милорд, но найти для вас самых лучших погонщиков и самых резвых верблюдов оказалось сложнее, чем я ожидал. Вам Придется подождать. Поэтому я предлагаю вам пока остаться здесь, в моем доме, и изучать с Али арабский язык.

Медина поняла, что самыми надежными погонщиками он считает тех, с кем она вернулась в Кану.

Но им нужно было дать хотя бы трехдневный отдых.

Медина знала этих людей и любила их. Она подумала, что Селим принял правильное решение.

Кроме того, она считала, что маркизу действительно не помешает лишнее время для упражнений в языке.

Она была поражена тем, как бегло он уже говорил, хотя прекрасно видела, что в его речи еще много ошибок, которые могут стать для него роковыми.

Она как раз размышляла над тем, как лучше организовать занятия, когда пришел Hyp и принес ей еду.

— Все идет хорошо! — сказал он довольным тоном. — Английский господин спал на крыше и проснулся в прекрасном настроении.

Медина рассмеялась.

Она получила ответ на вопрос, который задавала себе накануне: воспользуется ли маркиз предложением Селима забраться на крышу или предпочтет спать в отведенной для него комнате.

Она знала, что у арабов принято ночью спать на крышах своих домов.

Медина подумала, что маркиз, вероятно, впервые ночует под открытым небом.

Торопливо съев то, что принес Hyp, она быстро оделась, что было нетрудно, учитывая, что арабский костюм состоит из немногих предметов.

Надев махрану и очки, Медина спустилась вниз.

Селим, очевидно, куда-то вышел; в его комнате она увидела только маркиза.

Он расхаживал вдоль стен, разглядывая коллекцию одежды и оружия, и, когда Медина вошла, как раз любовался кинжалом, который, как ей было известно, был найден в могильнике в Аль-Джубе.

Услышав ее шаги, маркиз повернулся.

Он был без головного убора, и Медина, глядя на него, вновь подумала, что он очень красив и сильно отличается от того человека, которого она нарисовала в своем воображении, когда Селим в первый раз рассказал ей об англичанине, желающем посетить Мекку.

— В этой комнате собрана замечательная коллекция, — сказал он по-арабски, но без традиционного приветствия.

— Без сомнения, — кивнула Медина. — Но как араб вы должны были приветствовать меня словом «салям».

Маркиз рассмеялся.

— Прошу прощения, учитель! — сказал он насмешливо.

— Вы должны приучить себя не забывать об этом, даже когда мы одни, — очень серьезно сказала Медина. — Я уверена, мистер Бертон мог бы подтвердить, что в Мекке одной ошибки в произношении, одного неуместного жеста будет достаточно, чтобы проститься с жизнью.

— Вы правы. Конечно, вы правы, — поспешно согласился маркиз.