Игра трех королей - Катерина Траум

– Лора? Мы приехали, – тихо позвал её Рик, и лишь сейчас она поняла, что машина давно стоит.

– Ммм, да. Спасибо, что помог. Я донесу до дверей сама, – вздрогнув, Лора поспешила выбраться из салона в поисках глотка воздуха.

– Погоди, я хотя бы всё достану.

Спустя минуту он выгрузил её пожитки у бордюра, а гнетущая тишина всё не рассасывалась. Лоре казалось, что ей так же странно, как и ему – будто в приличном обществе произнесли нечто непристойное. Грязное. То, что никогда нельзя откапывать во избежание акта некрофилии.

– Я проверю твою наводку, – напоследок пообещал Рик и с надеждой заглянул в её потемневшие глаза: – Могу я рассчитывать, что ты мне согласна помогать и дальше?

– Да, – уверенно кивнула она, на самом деле почти не расслышав вопроса. Мысли были далеко не здесь. – До встречи, комиссар Орешек.

– С Днём благодарения, фрау Фредерика, – не остался Рик в долгу, возвращаясь в машину.

Она не торопилась заносить вещи в дом. Так и стояла у дороги, смотря, как он заводил движок и выруливал на проезжую часть. Не ощущала ни промозглого ветра, ни нытья всё ещё чуть кровоточащих дёсен. И только когда бампер скрылся за поворотом, Лора достала из кармашка рюкзака колоду карт, вытаскивая одну наугад.

Ей однозначно везло меньше, чем Оделии Вайс. Потому что на старшем аркане был изображён скелет в чёрном плаще с косой наперевес.

_____________________________________

13 - Erntedankfest или день благодарения за урожай, национальный и церковный немецкий праздник, который отмечается в первое воскресенье октября. В чем-то аналогичен дню благодарения в США, но празднуется немного иначе.

14 - Берлинер – ароматный мягкий пончик с сахарной посыпкой.

15 - Дирндль – национальная женская немецкая одежда.

16 - Хамса – ближневосточный защитный амулет в форме открытой ладони с пятью пальцами. Мусульмане также называют этот символ «рука Фатимы», а иудеи – «рука Мириам»

17 - die sündige Meile (Греховная миля) – Репербан или Рипербан (нем. Reeperbahn, Канатная дорога) – улица в Гамбурге, в районе Санкт-Паули. Центр ночной жизни Гамбурга, квартал красных фонарей

Вряд ли во всём Гамбурге существовала более грязная и более оживлённая станция метро, чем Паули. Близость стадиона и вдобавок национального музея делала место посещаемым для туристов, а ещё лакомым для бродяг. На оплёванных бетонных ступенях сидела тощая синюшная наркоманка с надписью на картонке «помогите на лечение ребёнка». Компанию ей составляла замотанная в дырявые платки бабуля-пакистанка без ног, от которой несло мочой. Чуть ниже пристроился лохматый черноволосый мужчина без возраста, играющий на губной гармонике. Люди спешно проходили мимо, в большинстве своём не обращая внимания на эту каждодневную грязь Санкт-Паули, которую с самой станции прогнала бы охрана. Изредка в жестяные банки попрошаек со звоном попадали монеты. Такое вряд ли можно увидеть на улицах просвещённой Европы, и всё же квартал иммигрантов мог порадовать подобным зрелищем.

Рик выбирал не долго, сразу сосредоточив внимание на наркоманке, которую заметно потряхивала ломка, сделав пустые серые глаза безумно раскрытыми на половину болезненно худого лица. Главное – не пугать. И в таких ситуациях его выправка и привычка разговаривать официально сильно мешали, так что он вытащил из бумажника купюру в двадцать евро и кинул в банку.

– Чем болеет? – состроив сочувственную рожу, кивнул он на картонку с кривыми буквами.

– А? – нервно дёрнулась наркоманка, моментально сцапала костлявыми пальцами деньги и тут же опомнилась, жалобно зашмыгав носом: – Порок сердца… Два годика сынишке. Спасибо, герр, благослови вас Господь.

– Кстати, что-то давно не видно тут паренька с гитарой, – как бы между дел заметил Рик, оглядывая ступени и сторонясь ближе к стене, чтобы его не толкали прохожие.

Наркоманка настороженно замерла, теребя в руках банкноту, затравленный взгляд застыл. Внезапно противный писк гармоники оборвался на одной ноте, и с нижней ступени раздался сиплый, болезненно лающий смех:

– Берта, вернула бы ты деньги по-хорошему… Только полицаев нам тут не хватало!

Лохмач презрительно фыркнул, окинув куртку Рика и его начищенные ботинки оценивающим взглядом. Наркоманка замялась, но ломка всё же победила: сунув евро в карман грязных джинсов, она нехотя буркнула:

– Понятия не имею. Никого не знаю и знать не хочу.

– А если всё-таки постараться? – вздохнул Рик, не демонстрируя раздражения вмешательством бродяги с гармоникой. Он нечто такое и предвидел: если хочешь откровенности от подобных людей, то либо должен быть одним из них, либо иметь деньги. Удостоверение полицая сделает только хуже, закрыв все рты на замки до самого ареста, на который нет особого повода. – Дам ещё двадцатку, если всё же вспомните, когда видели парня с тату на лице в последний раз.

– Мне проблемы не нужны! – испуганно пискнула наркоманка и моментально свернула свою картонку, поднимаясь вверх по ступеням на трясущихся ногах. – Всего хорошего, герр!

Через миг она уже растворилась в толпе, а лохмач открыто засмеялся ей в спину. Даже старуха без ног заинтересовалась происходящим, высунув нос из-под платков и растягивая беззубый рот в улыбке.

– Никто не станет есть вишню18 с полицаем, – прошамкала она очевидный и самому Рику факт. Но проверить наводку Лоры было необходимо, ведь всё равно нет других вариантов. Что попрошайки окажутся такими внимательными, он не ожидал.

– Я не прошу со мной есть вишню, – как можно более хладнокровно отозвался Рик, направляясь к старухе и стараясь дышать мельче, чтобы просачивалось не так много исходящей от неё вони. – И парня разыскиваю совсем не чтобы арестовать, как и любого из вас. Просто хочу знать, куда он мог подеваться.

– Тут только самого чёрта спрашивать, нам-то почём знать, – пожала плечами старуха, но её перебил тот же наглый лохмач:

– Чёрта или ту барменшу, – небрежно бросил он и многозначительно поднял бровь: – Двадцатка моя, комиссар?

– Да, если скажете, как звали парня и какую именно барменшу мне спросить, – с облегчением расслабил плечи Рик. Всё же расчёт оказался верный, жадность родилась раньше, чем любой житель Санкт-Паули. Относилось ли это к Лоре, которая вчера чисто из-за своего желания заработать нажила себе большую проблему в виде бургомистра Вайса? Вопрос отличный. Но одного Рик не мог отрицать: её смелость и абсолютная несгибаемость восхитили настолько же, насколько вызвали доверие. Она не лгала ему, это точно, и слабая наводка действительно могла иметь смысл.

Весь анализ её личности сводился к двум столбикам в голове с чёткими «за» и «против» сотрудничества, и почему-то именно когда она потеряла дар речи на слове «Афганистан», а вечером скинула в мессенджере сухое сообщение с благодарностью за помощь, столбик «за» распух до неприличия. Возможно, именно такого напарника Рику хотелось ещё даже до ЕВПОЛ. Понимающего границы чужого пространства и готового убить за свои.