Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг. - Сергей Брилёв

А. Гомес и Н. Симонян в центре

Сагасти подытоживал: «Гомес не обладал высокой скоростью, но он так рассчитывал каждое свое движение, так выбирал позицию, что непременно оказывался в нужной точке ближе всех к мячу. Это качество я могу объяснить его незаурядными умственными способностями. Он, словно хороший шахматист, умел просчитывать игру на несколько ходов вперед». А Симонян, как мы помним, называл Гомеса джентльменом и говорил: «Это нынче редко звучат аплодисменты во время игры. Тогда они были громоподобны и очень часто предназначались Гомесу».

Ценны для нас и те воспоминания Юрия Золотова, которые относятся уже не только и не столько к футболу: «У него часто собирались испанцы – на партию в преферанс, отведать национальные блюда. Агустин был человек увлекающийся, разносторонний, эрудированный. Как-то пришел ко мне домой: “Поехали”. Я в недоумении. “Куда?” – “Увидишь”. Приехали к зданию ОСОАВИАХИМа, что на углу улицы Правды и Ленинградского шоссе. Здесь, во дворце “Крылья Советов”, как оказалось, был испанский клуб, а Агустин в нем пользовался большим авторитетом. Здесь же Гомес познакомил меня с […] Долорес Ибаррури»[144].

У неё, у Пассионарии, он был на особом счету. Ещё со времен войны.

Как указывают спортивные журналисты, «сезон 1954-го он фактически пропустил: вторая работа занимала практически все время. Гомеса раз за разом отправляют во франкистскую Испанию. Он приезжал на родину под чужим именем, выполняя шпионские задания»[145].

Стоит признать: никаких документов о пребывании его в тот период в Испании у нас нет. Разве что в материалах РГАСПИ мелькает его псевдоним – «Аугусто Мартинес»[146].

Зато, по сведениям дочери Гомеса, Лины, не позднее 9 мая 1956 г. в Исполком Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца (СОКК и КП) СССР поступило заявление от находившихся в Советском Союзе, оказывается, сразу троих братьев Гомес – Хуана, Рамона и Агустина: «В Испании живут наши родители: мать Пагола Маргарита и отец Гомес Феликс. […] Отец уже четвёртый месяц лежит в постели в тяжёлом состоянии. […]. Ввиду их тяжёлого материального положения (просим) Вашего содействия и помощи в получении разрешения послать им почтовый перевод»[147]. Эта просьба о денежном переводе родителям (чья лавка, если и была, явно не приносила дохода) оборачивается тем, что на историческую родину отправляется сам Агустин: «Выбыл в Испанию 15/X-56»[148].

Братья Гомес воспользовались тем, что именно в 1956 г. Франко согласился принять первую группу испанцев, во время и после гражданской войны нашедших убежище в СССР. С парохода, прибывшего из Одессы, на испанский берег в порту Кастельон сошел 461 человек, включая 137 «детей войны»[149]. Случилось это 22 октября.

По свидетельству мадридской газеты «Эль Паис», «после возвращения фигура Гомеса была окружена полицейскими интригами»[150]. Считается, что при допросе сотрудниками испанской службы безопасности Dirección General de Seguridad (DGS) он не скрывал своего коммунистического «бэкграунда», но там записали: «он из тех, у кого есть работа»[151]. И она действительно его ждала.

Интересно, что тот же Руперто Сагасти не имел никаких шансов попасть на «смотрины» в испанские клубы: франкистский режим этого не допускал. Однако вернувшемуся в Испанию Гомесу, как казалось поначалу, повезло: уже 4 декабря 1956 г. он вышел на тренировку в составе мадридского клуба «Атлетико», а 8 декабря играл в его составе против дюссельдорфской «Фортуны»[152].

Но, к сожалению, игра у него не пошла, и с трибун понеслись оскорбления. В его адрес кричали «красный»[153] и даже «масон»…[154]

18 декабря его вновь допросила DGS, подозревавшая, что в Мадриде он собирался заняться политикой. Вследствие этого Гомес решил уехать из столицы на «малую родину», в Страну Басков, – тренировать местных футболистов. Сначала это была футбольная команда «Реаль Унион» в городе Толоса[155]. В следующем десятилетии в его личное дело (хранящееся теперь в РГАСПИ) подошьют сообщение: Гомес – «тренер клуба 3-й дивизии в пограничном городе Ирун»[156].

При этом, несмотря на усиленный полицейский надзор, А. Гомес стал секретарем организаций коммунистов сначала провинции Гипускоа, а затем и всей Басконии[157]. Правда, судя по всему, «ареал» его деятельности был шире. Никита Симонян вспоминал: «После того как Гомес уехал в Испанию, мы почти ничего не знали о нем. Но вот как-то в 1959 г. во время турне по Южной Америке[158] (курсив наш. – Авт.) ко мне подошел испанец и представился: «Я Хосе, двоюродный брат Гомеса. Вам от него письмо»[159]. Письмо, переданное в Южной Америке! Интересно, сам Гомес в этот момент тоже находился неподалёку?!