В плену удовольствий шейха - Кэрол Маринелли

Ильяс положил одну руку ей под спину и стал медленно двигаться внутри ее. Мэгги приподнимала бедра, желая, чтобы он двигался быстрее.

Но Ильяс отказывался двигаться быстрее.

Ему нравилось, как она раскрывается под его прикосновениями. И то, как крепко сжимает его. Ему нравились их краткие поцелуи и ощущение ее рук на его торсе. Мэгги обхватила его бедра своими ногами, когда он отдался во власть страсти. Он удерживал ее руки за ее головой, увеличивая темп. Крик, который свидетельствовал о достижении вершины наслаждения, был похож на победный клич воина.

Мэгги тяжело дышала, все ее чувства обострились.

Да, это было больно. Но это была самая прекрасная боль.

Она лежала полностью обессиленная, ощущая тяжесть его тела на себе. Никогда раньше Мэгги не испытывала ничего подобного.

В течение многих лет она задавалась вопросом, а все ли с ней в порядке, потому что раньше она никогда никого не привлекала и никогда не знала истинного желания.

До этого дня.

До встречи с Ильясом.

Одна ночь в его постели.

Даже когда она вошла в огромную спальню, она знала, что это все, что у нее будет.

Мэгги понимала, что ее волосы сейчас взъерошены и растрепаны, и даже не хотела думать, на кого она сейчас похожа.

Когда он помог ей встать, она заметила пятна крови на бедрах, лицо было влажным от поцелуев, а когда она провела рукой по волосам, они оказались спутанными в узел.

Но она никогда в жизни не чувствовала себя лучше.

Мэгги не позволяла себе ходить без одежды. Даже из душа она выходила полностью одетая. И тем не менее сейчас перед ним она была без одежды и даже не думала об этом.

Его спальня выглядела очень по-мужски. На большой кровати лежали расшитые подушки и тяжелые меха, подбитые шелком.

– Нет, не надо, – запротестовала она, когда он накинул на нее одно меховое покрывало.

– Ты хоть представляешь, как холодно здесь зимой?

– А разве здесь нет обогревателя или камина? – спросила Мэгги, желая узнать как можно больше.

– Не в спальне, – ответил Ильяс, проскальзывая к ней под покрывало и притягивая ее к себе. – Все для сна.

– И секса, – отметила она, заметив бархатный шнур у изголовья кровати.

– Конечно.

– У тебя и в пустыне гарем? – Мэгги была неприятна эта мысль, но знать правду ей хотелось больше.

– Женщины по очереди приходят сюда.

– Отпуск в пустыне? – сказала она. – Это сарказм.

– Я понял. Но ты права. Им нравится приходить сюда. У меня больше…

– Чего?

Раньше он не имел дела с женщинами не из гарема. Ему не приходилось объяснять любовницам, как устроена его жизнь. Ильяс колебался.

– Ну же! – настаивала Мэгги.

– У меня больше времени для них, когда я здесь. Ох! Это было больно, но она хотела знать правду, независимо от того, насколько болезненной она будет.

– А когда ты уходишь? Они уходят с тобой?

– Не все.

Они лежали рядом, но были словно из разных миров.

Теперь он владел ее сердцем. Даже если она никогда больше не узнает подобных чувств, она уже знает, что это такое. И кроме того, она знала, что у Ильяса нет сердца, которое он может отдать.

– Что произойдет, когда ты женишься?

– Мой гарем будет распущен.

– Твой гарем?

– Конечно.

Ильяс заботился о своем гареме, и, конечно же, они заботились о нем. Неприятная мысль о Мэгги и брате промелькнула в его голове. Неизвестное ранее чувство появилось в его сердце, и что это за чувство – Ильяс не мог определить.

Еще никогда в жизни принц не испытывал чувства ревности. Он всегда получал то, что хотел.

За исключением титула короля.

Ильяс посмотрел на Мэгги и попытался объяснить, как устроена его жизнь. Никогда раньше он не рассказывал об этом. Никому.

– Я должен быть верен моей жене.

– Должен? – нахмурилась Мэгги. – Ты говоришь так, будто это неприятная обязанность.

– Будущий король не должен жениться по любви, – сказал Ильяс. – Это не одобряется.

Мэгги лежала, возмущенная, вспоминая рассказы вокруг костра, а Ильяс тем временем продолжал объяснять:

– Нас учат, что брак по любви – удел слабых. Если бы ты и я… – Он заколебался, потому что это был неудачный пример. Пример, который показал, что между ними могут быть какие-то чувства. Он поспешил исправить себя: – Допустим, супруги любят друг друга, и вот одного из них похищают. Правитель пойдет на все, чтобы вернуть любимую, однако цена может быть недопустимо высокой. – Мэгги во все глаза смотрела на него. – В таком случае правитель должен отказать в выкупе. – Ильяс подождал, но Мэгги не стала ничего говорить. Ильяс пояснил: – Брак – это способ обеспечить наследника.

– Очаровательно.

– Не я устанавливал правила. Мой отец скорее отречется от Хазина, чем заплатит хоть цент. Твоя подруга Сьюзен не понимает, с кем имеет дело.

– Она не моя подруга, – сказала Мэгги и перекатилась на спину, уставившись в потолок, который все так же покачивался.

Она ненавидела его холодный мир.

Но не его.

– А что насчет Хазина? – спросила Мэгги, вспоминая время, которое она провела с ним, и то, что он ей рассказал. – Правила одинаковые и для него?

– Он родился не для того, чтобы быть королем, – ответил Ильяс. – Он знает это и злоупотребляет этим с ужасающей регулярностью.

– Ты любишь своего брата, – улыбнувшись, сказала Мэгги. Хоть он и говорил с насмешкой, она услышала в его тоне нотки привязанности к брату. – Поэтому и прикрываешь его.

– Хватит об этом, – нахмурившись, проговорил Ильяс.

О гареме он говорил спокойно, но свои отношения с братом обсуждать не собирался. Он притянул Мэгги к себе, и они лежали, глядя в потолок, который уже не так сильно вздымался. Ветер стихал.

– Уже утро? – спросила Мэгги.

– Пока нет. Но солнце вот-вот встанет.

– Завтра в это время я буду готовиться к вылету, – сказала Мэгги. – Если ты позволишь мне уйти.

– Я скажу, чтобы в полдень прислали вертолет. Ты сможешь вернуться в свой хостел.

Мэгги уже не была уверена, что хочет улететь. Сейчас ей хотелось, чтобы опять поднялась песчаная буря и можно было еще на некоторое время затеряться в этом мире. Потому что это было блаженство – лежать вот так, в его объятиях.

– И как ты себя чувствуешь перед возвращением домой?