Строптивые фавориты - Наталия Сотникова

После длительного разбирательства с привлечением нескольких десятков свидетелей, подтвердивших положение Роберта как незаконного сына своего отца, решение было вынесено в пользу Леттис. Дуглас Шеффилд оставалось только публично каяться, уверяя всех, что согласилась на этот спектакль лишь под сильным давлением сына. Леттис восторжествовала и удалилась в свое поместье, где жила еще долго в окружении многочисленного потомства.

Елизавета старела, но международное и экономическое положение Англии укреплялись, рос и авторитет ее монарха. Сама она попала в тяжелое положение, ибо после казни Марии Стюарт в 1587 году на нее ополчился весь католический мир. Мария Стюарт завещала свои права на английский трон испанскому королю Филиппу II и призвала его к священному крестовому походу против королевы-еретички. Ватикан сулил заранее отпустить смертный грех любому, кто лишит жизни виновную в казни Марии венценосную англичанку. На это Елизавета мужественно заявила:

– Я испытываю больший страх перед ошибкой в латинском языке, нежели перед Испанией, Францией и Шотландией или домом герцогов Гизов и всеми их союзами. У меня сердце мужчины, а не женщины, и я не оробею ни перед кем.

Теперь до конца правления Елизаветы Англия не прекращала военных действий.

Филипп II осмелел настолько, что затеял грандиозное предприятие по завоеванию Англии. Поход «Великой армады» кончился полным фиаско: лишь одной трети из 30 тысяч военнослужащих и 37 из 132 кораблей удалось вернуться на родину. Берега Англии были буквально усыпаны трупами испанцев, с которых местное нищее население снимало все, что могло. Англичане усмотрели в поражении испанцев промысел Божий и победу над католической церковью. Даже папа Сикст V не смог не выразить восхищение Елизаветой:

– Что за храбрая женщина! Она противостоит двум великим королям на суше и на море… Прискорбно, что Елизавета и я не можем вступить в брак; наши дети господствовали бы надо всем миром.

Теперь уже ни о каких детях и речи быть не могло, ибо Елизавете перевалило за 60. Тем не менее ее настигла поздняя любовь, которая обернулась весьма трагичной стороной как для нее, так и для последнего фаворита. Им стал приемный сын Роберта Дадли, Роберт Деверё[26], граф Эссекс. Он родился в 1565 году, т. е. был на 32 года моложе Елизаветы. Напоминаем, что его матерью была Леттис Ноулз, в первом браке графиня Эссекс, родственница королевы и одновременно ее злейший враг. Одной из отличительных черт Роберта была его гордость своим древним аристократическим происхождением. Он почему-то считал, что кровь его была более голубой, нежели у королевы, хотя род его по отцу восходил к норманским баронам, у Елизаветы же – к норманским королям. Любопытно, что о Дадли всегда говорили как о лорде Роберте, о молодом Деверё – исключительно как о лорде Эссексе. Его манеры были учтивыми, но весьма холодными. Фрэнсис Бэкон, его друг и наставник, имел обыкновение говорить:

– Человек может уловить в вашем лике лишь дань вежливости, тогда как лесть следует источать по-дружески и с выражением заинтересованности.

Граф Эссекс не блистал особой красотой и изяществом движений, но выглядел весьма привлекательно со своими темными глазами и каштановыми волосами с золотистым отливом. Он был высокого роста, хорошо сложен, но из-за длительного времяпрепровождения за чтением несколько сутулился. В его поведении периоды бурной активности сменялись длительными периодами вялости и меланхолии. Роберт был чувствительным романтическим юнцом, на чьи плечи слишком рано упала ноша его высокого положения. В одиннадцать лет подросток потерял отца и унаследовал его громкий титул, но без средств для поддержания оного. Помимо утраты отца он тут же испытал еще один удар: злые языки донесли до него, что лорд Эссекс был отравлен любовником матери, графом Лестером. Через два года мать вышла замуж за «отравителя», что опять-таки нанесло ему болезненную травму. Еще больше оскорбило его появление на свет маленького брата в новой семье матери. Он возненавидел отчима и почти не скрывал этого, граф Лестер платил ему тем же. Подросток был бессилен и мечтал об одном: как можно скорее вырасти и приобрести невиданную славу, которая своим блеском заставит померкнуть все его жизненные неурядицы.

До совершеннолетия ему был назначен опекун в лице всесильного лорда Сесила, который был очень строг с подростком. В 12 лет Роберт поступил в Кембриджский университет, а в шестнадцать закончил его со степенью бакалавра гуманитарных наук. Слишком юный возраст выпускника может показаться странным, но тогда система университетского образования была именно такой. Он приступил к занятиям в Тринити-колледже в изношенной и рваной одежде, о чем его университетский наставник с возмущением написал опекуну.

С первых дней в университете и до самого конца жизни его окружали приживалы и подхалимы, которые желали урвать свое от его аристократических связей и были чрезвычайно недовольны тем, когда он оказывал помощь членам своей семьи. Для поддержания репутации юноша влез в огромные долги, продолжавшие неуклонно расти; когда ему исполнилось тридцать, их сумма достигла двадцати трех тысяч фунтов. После окончания университета он поселился в своем поместье и занялся литературой, сочинял стихи, прозу и делал переводы. Такая жизнь, похоже, вполне устраивала его и обеспечила возможность завоевать репутацию одного из самых ученых аристократов своего времени. Это размеренное существование было нарушено участием в экспедиционном походе в Нидерланды под командованием отчима в 1585 году. Там в 1586 году он отличился в битве при Зютфене, в которой погиб знаменитый поэт Филипп Сидней. На его вдове, дочери Френсиса Уолсингема, Роберт женился в 1590 году.

По возвращении на родину его мать, тщеславная Леттис, сочла, что приспело время пристроить сына ко двору. Повиновавшийся ей во всем граф Лестер покорно выполнил пожелание супруги. Вместе с внезапной кончиной трехлетнего сына Леттис от Лестера приказало долго жить и семейное счастье этой супружеской четы. Ни для кого не были секретом постоянные пререкания между ними. В 1591 году на военной службе во Франции погиб второй сын Леттис от Эссекса, Уолтер, и она, по ее собственному выражению, «сделала главным утешением своей жизни» старшего отпрыска, которого называла не иначе как «милый Робин». Возможно, графиня чувствовала, что карьера мужа как фаворита Елизаветы пришла к закату; возможно, считала, что сын сможет занять место отчима и добьется ее возвращения ко двору.

Итак, от идиллических занятий литературой на лоне сельской природы и простой солдатской жизни с ясным осознанием того, кто есть друг, а кто – враг, молодой Эссекс был ввергнут в мир смертельно опасных интриг и махрового фаворитизма. Надо сказать, что история с герцогом Алансонским глубоко запала в душу Елизаветы. Его страстные признания в любви и красивое поклонение вызывали желание вечно оставаться юной и возбуждающей желание молодых мужчин. Елизавета вообще любила лесть, была неисправимой кокеткой и хотела бы вечно упражняться во флирте с молодыми красавцами. Она возродила при дворе рыцарский культ прекрасной дамы и упивалась восхвалением своей личности, которую в стихах сравнивали с такими богинями, как Артемида, Диана и Минерва. Действовал ли Лестер, пристраивая пасынка ко двору, лишь по наущению жены, или у него самого возникли какие-то тайные мысли обеспечить себе замену из числа людей своего круга?