Шок и трепет. Война в Ираке - Сергей Лойко

Спрашиваю, кто такой, сколько стоит. Продавец смотрит в какую-то свою бухгалтерскую книгу и говорит, что это какой-то их древний полководец (при всем желании имени запомнить не смог, даже не пытался. Что-то вроде Хамурапи, только еще длиннее и страшнее) и стоит он 150 долларов.

Открываю ему глаза. Никакой это не ваш древний полководец, а наш, говорю, и не очень древний Семен Буденный. Смотри, говорю, вот шашка у него с одного боку и кобура с маузером с другого, а на груди бинокль. То есть не может он быть древним. Ладно, говорит продавец, не древний, но наш и показывает на усы. Хорошо, что Буденный подробно, хоть и уныло раскрашен. Я указываю на красную звезду на папахе. Ну тут он начал соглашаться. Ладно, наверное, ваш. Кую железо, говорю, что могу заплатить только 50 долларов. Он ни в какую. Говорит, спросит у хозяина. Я оставляю ему свою визитку и говорю, что приду завтра.

12 марта

Первым делом еду в «Эль-Рашид» и захожу в магазинчик. Там уже другой человек, постарше и посолиднее. Наверное, хозяин. Я показываю ему на Буденного и спрашиваю, мол, кто такой и сколько стоит. Тот надевает очки, смотрит в какую-то бумажку и говорит: «Это русский маршал Сталин! 250 долларов». Я объясняю ему про ошибку, но он и слушать ничего не хочет.

Ну что ж, придется подождать. Приду, когда начнут бомбить. Тогда легче будет договориться. Надо спасать перемещенные культурные ценности.

В городе начинают рыть окопы, иногда в самых непонятных местах. То есть роют там, где есть клочки земли. А где все заасфальтировано, устанавливают достаточно декоративные невысокие брустверы из мешков с песком или землей. Все это как-то неубедительно и халтурно, будто те, кто это делают, не совсем понимают, для чего это нужно, или не верят, что это может понадобиться или что до этого вообще дойдет. Все это как-то несерьезно.

Я готовлюсь более серьезно. За последние три дня купил генератор, заготовил десять десятилитровых канистр бензина к нему и пять канистр моторного масла, кучу проводов, переходников, стабилизатор, три машинных аккумулятора, кучу свечек, батареек. Тонны питьевой вода. Джон Данишевский, другой корреспондент «Лос-Анджелес Таймс», фотограф «Лос-Анджелес Таймс» Кэролин Коул, Юра Козырев и я ищем хороший особняк, где мы могли бы укрыться, если ситуация выйдет из-под контроля. Я нахожу один такой хороший дом в районе Карада, недалеко от гостиницы «Палестина». Все соглашаются, что это отличное место. Я нанимаю человека, чтобы он вырыл колодец и установил насос для подачи воды в дом. Ведь водоснабжение прекратится в первую очередь. Отключится вместе с электричеством. Так было в 91-м. Привожу в дом тонны бутилированной питьевой воды. Все надо сделать сейчас. Потом будет поздно. Стоит этот дом 5000 долларов в месяц. Хозяин уезжает за границу. Два этажа. Сад. Генератор. Шесть спален. Водонагреватель. Две ванны. Три туалета. Но все равно не ясно, где будет безопасней во время штурма — одним здесь или вместе с другими журналистами в гостинице. Договариваемся, что произведем оплату сразу за месяц, когда и если решим прятаться здесь. А колодец и запасы в доме не помешают и хозяину.

Главное правильно понять, где должна проходить грань между выживанием и работой. Просто выжить не очень трудно, даже во время уличных боев в Багдаде. Но вот совместить выживание с работой может быть нелегко. Придется чем-то жертвовать в разумных пределах. Но когда рядом с тобой такие бесстрашные отморозки, как Юра Козырев и Джон Данишевский, разумные пределы теряют свои отчетливые очертания.

13 марта

Стекла окон жилых домов, магазинов, учреждений и гостиниц заклеивают клейкой лентой. Широкий упаковочный скотч — самый ходовой товар в магазинах и на рынках. Но он не иссякает. Его можно купить в любом магазине. Иракцы очень хорошие торговцы и тонко чувствуют конъюнктуру. На улицах повсюду можно видеть выставленные огнетушители, водяные насосы.

Я купил три огнетушителя. Четыре пожарных топора разных размеров.

Сегодня правительство Ирака заявило, что подписано соглашение с Ираном об обмене последними пленными той ираноиракской войны. Иран отпускает из своих тюрем и лагерей 941 иракца в обмен на 349 иранцев, отпускаемых из иракских тюрем. Большинство из них военнопленные.

Ночью в центре города можно при желании увидеть длинную очередь в центральный отдел паспортов. Нет, их не выдают ночью. Люди таким образом держат очередь. Журналистам подходить туда, тем более снимать происходящее, строго запрещено. У иракцев нет внутренних паспортов. Их выдают только для выезда за границу. Такая же процедура, как в 70-годы в Советском Союзе.

До прошлого октября выездная пошлина для частного лица равнялась 200 долларов, что делало эту затею бессмысленной для абсолютного большинства населения, у них просто не было денег. В октябре эта мера была отменена в ряду других квазидемократических реформ (амнистия для якобы большинства заключенных, хотя тысячи тысяч семей не дождались своих родных; приглашение оппозиционерам вернуться и обещания разрешить многопартийность).

Теперь паспорта выдают бесплатно, но процедура эта включает бесконечные подписи, согласования, хождение по инстанциям и стояние в длиннющих очередях. На это может уйти от нескольких дней до трех-четырех месяцев. А война вот-вот начнется. В результате все опять кончается взяткой. Размеры от 200 до 300 долларов.

Люди продают машины, дома, чтобы быстро получить паспорта и уехать отсюда куда подальше. В основном едут в Сирию и оттуда уже растекаются по Ближнему Востоку и остальному миру.

Люди без особой паники покупают необходимые вещи в вот-вот закроющихся магазинах: рис, хлеб, керосин, свечи, консервы. В аптеках лекарства: дешевый валиум местного производства, йод, бинты, обезболивающие. В аптеках почти совсем нет импортных лекарств. Все отечественное или сирийское. Очень популярен дешевый сирийский ципрофлоксацин (антибиотик широкого спектра действия). Люди тратят накопления всей жизни, что-то продают.

Роют во дворах ямы, закапывают бочки с бензином и нафтом, обкладывают их сверху мешками с землей. Роют во дворах колодцы. До воды здесь неглубоко, от 5 до 10 метров. Конечно, вода не очень пригодна для питья даже после кипячения, но вода в бутылках очень дорога, и появляется много подделок. Подпольные цеха производят пластиковую посуду. Обычная вода кипятится, охлаждается и разливается в эти бутылки.

Али Абу Абдулла (32 года) зарабатывает тем, что бурит колодцы во дворах частных домов и устанавливает насосы за 35 долларов колодец плюс цена насоса. Очень доволен. Работы невпроворот. Расчитывает до начала войны успеть разбогатеть.

По всему городу роют траншеи. Копают даже ночью. Но как-то лениво и несерьезно. На каждом перекрестке заграждения из мешков с землей. И опять как-то бессмысленно, будто для галочки. Дали указание, вот они и притащили сюда мешки с землей. Плохая декорация для фильма про войну киностудии Довженко.

Очень много людей в военной форме с автоматами и пулеметами. Без погон. Это добровольцы партии Баас. Но они тоже лениво сидят на этих мешках с землей и пьют чай.

Мальчишки как ни в чем не бывало играют в футбол, самый популярный в Ираке вид спорта.