После заката - Стивен Кинг

Она уже знала: настенные часы стоят, но тем не менее чисто машинально на них взглянула. По-прежнему 9.15. Пикеринг сейчас на мосту? Внезапно мелькнула надежда: Дик включит аварийную сигнализацию и спугнет убийцу. Возможно такое? Да, вполне. Ведь Пикеринг, как гиена, опасен, лишь когда уверен в собственном превосходстве. Вдруг, подобно той же гиене, он не в состоянии представить обратную ситуацию? Эмили вслушалась: с улицы доносились раскаты грома, мерный шорох дождя, но, увы, не вой сирены у будки дежурного по мосту.

Она снова попыталась отлепить ножки стула от пола и, когда это неожиданно удалось, едва не рухнула на плиту лицом вниз. Стул опасно закачался, и, чтобы не потерять равновесие, Эмили прижалась к разделочному столу с пластиковой крышкой. Сердце стучало так часто, что отдельные удары слились в мерный рокот. Упади стул, и она сделается беспомощной, как перевернутая на спину черепаха: у нее не будет ни малейшего шанса подняться.

«Все в порядке, – подумала она. – Непоправимое не случилось».

Не случилось, но Эмили с ужасающей ясностью представляла себя на плите. Она лежала бы в полном одиночестве, хоть с засохшей кровью Николь разговаривай! Лежала бы и ждала возвращения Пикеринга. Кстати, когда он вернется? Через семь минут? Пять? Три?

Эмили снова взглянула на часы: 9.15.

Скрючившись у стола, она жадно хватала воздух ртом. Она… как горбунья, только вместо горба стул. На столе лежал нож для разделки мяса, но как до него дотянуться, если запястья прилеплены к подлокотникам? Даже если она подцепит нож, что тогда? Липкие путы ей в жизни не перерезать!

Эмили посмотрела на горелки. Интересно, удастся ли включить одну из них? Тогда можно… Воображение нарисовало очередную жуткую картинку: она пытается расплавить ленту, но вместо этого от огня горелки воспламеняется одежда. Нет, так рисковать нельзя! Если бы ей предложили таблетку (или пулю в лоб), которая избавила бы от изнасилования, пыток и смерти, вероятно медленной, в чудовищных муках, она не стала бы слушать голос отца («Эмми, нельзя сдаваться! Светлая полоса всегда рядом!») и согласилась бы. Но если она получит сильные ожоги? Тогда, покрывшись хрустящей корочкой, она будет не просто ждать возвращения Пикеринга, а молиться, чтобы он скорее вернулся и избавил от страданий.

Не годится! Только что делать? Время точно сквозь пальцы просачивалось! Настенные часы упрямо показывали 9.15, однако Эмили почудилось, что дождь чуть притих. Со дна души поднялся ужас, Эмили затолкала его обратно: в такой ситуации паника смертельно опасна.

Использовать нож она не могла, а плиту не хотела. Что оставалось? Ответ был очевиден: оставался стул. Других в кухне не наблюдалось, только три табурета, высоких, напоминающих барные. Кленовый стул Пикеринг, наверное, принес из столовой, которую она надеялась никогда не увидеть. Неужели он всех девушек, всех «племянниц» привязывал к массивным стульям из красного клена, которым место у обеденного стола, вероятно, даже к этому самому? В глубине души она чувствовала, что да. Пикеринг доверял этому стулу, хотя он был не металлический, а деревянный. Не подвел один раз, не подведет и в следующий – она не сомневалась, что Пикеринг и мыслит как гиена.

Нужно скорее выбраться! Других вариантов не было, а в распоряжении имелось всего несколько минут.

Кленовый стул стоял примерно по центру кухонного острова, но разделочный стол чуть выдавался вперед, образуя выступ. Двигаться не хотелось: малейшая неловкость – она упадет и превратится в черепаху, – но при этом хотелось отыскать поверхность для разбивания стула шире и надежнее выступа стола. Идеально подходил холодильник: он из нержавейки и большой. Лучшей поверхности для битья не придумаешь!

Она поползла к холодильнику вместе со стулом, привязанным к ногам, спине и пояснице. Судя по ощущениям, сзади у нее был не стул, а гроб. И он станет гробом, если Эмили упадет или будет тщетно бить его о «Китченэйд», когда вернется хозяин дома.

В какой-то момент она опасно покачнулась и упала бы ничком, если бы не удержала равновесие, казалось, чистым усилием воли. Боль в правой икре не просто вернулась, а многократно усилилась, грозя превратиться в судорогу и сделать ногу бесполезной. Зажмурившись от натуги, Эмили прогнала и ее. По лицу катился пот, смывая невыплаканные слезы.

Сколько времени прошло? Сколько? Дождь еще немного притих. Совсем чуть-чуть, и он станет моросью. Может, Дик дал Пикерингу бой. Может, в его древнем, заваленном хламом столе даже хранился пистолет, и он пристрелил Пикеринга, как бешеного пса. Услышала бы она выстрел? Вряд ли, уж слишком сильный ветер! Нет, куда вероятнее, что Пикеринг, который лет на двадцать моложе Дика и, очевидно, в прекрасной форме, отнял бы пистолет и выстрелил в старика.

Эмили старательно гнала эти мысли, что оказалось очень непросто. Непросто, хотя они и были никчемными. Лицо бледное, перекошенное от натуги, нижняя губа распухла, глаза закрыты – она вместе со стулом ползла вперед. Один шажок, второй… Можно сделать шесть? Можно. Только уже на четвертом колени, фактически прижатые к животу, ударились о холодильник.

Она разлепила веки, не в силах поверить, что благополучно справилась с этой трудной экспедицией: человек, свободный от тяжелого стула и пут, преодолел бы такое расстояние за три шага, а для нее это целая экспедиция, чертово приключение!

Времени поздравлять себя, увы, не было, и не только потому, что в любой момент могла заскрипеть дверь «Секретного объекта». Имелись проблемы посерьезнее. От ходьбы в положении сидя перенапрягшиеся мышцы дрожали, Эмили чувствовала себя как на первом занятии усложненной тантра-йогой. Если не приступить немедленно, вообще ничего не получится, а если крепость стула не обманчива…

Она решительно отмахнулась от этой мысли.

– Скорее всего будет больно! Ты ведь понимаешь это, да?

Конечно, она понимала, только при этом осознавала, что пытки Пикеринга будут еще страшнее и больнее.

– Пожалуйста! – взмолилась Эмили и, повернувшись к холодильнику боком, увидела в дверце свой профиль. Если она действительно молилась, то не богу, а покойной дочери. – Пожалуйста! – повторила она и, резко оттолкнувшись от пола, ударила кленовым гробом о дверцу холодильника.

Эмили не слишком удивилась, когда стул разом оторвался от пола. Она чуть не стукнулась головой о плиту, но, к счастью, «чуть» не считается. Спинка стула громко заскрипела, сиденье сдвинулось вправо от ее поясницы и бедер, а вот ножки даже не треснули.

– Гнилой! – крикнула пустой кухне Эмили. – Чертов стул – гнилой!

Вообще-то, гнилым он почти наверняка не был, но – благослови, Господи, флоридский климат – его прочность оказалась обманчивой. Наконец-то удача ей улыбнулась… и испорти Пикеринг своим появлением этот прекрасный момент, она сошла бы с ума.

Сколько у нее времени? Как давно ушел Пикеринг? Эмили не представляла. Прежде биологические часы ее не подводили, но сейчас казались бесполезнее настенных. До чего досадно полностью потерять счет времени! Вспомнив электронные часы с крупными цифрами, она с тоской взглянула на запястье. Исчезли, осталась лишь светлая полоска на загорелой коже. Наверняка Пикеринг конфисковал!