Город драконов. Книга седьмая - Елена Звездная

Профессор что-то почувствовал? Вот почему здесь появились с оружием мистеры Оннер, Уоллан и Илнер? Но что мог ощутить маг старой школы и от чего он счел Бетси угрозой именно сейчас?

И я словно перенеслась в ту чудовищную ночь, когда Зверь отдал приказ «Действуй!», и Бетси, моя милая, скромная, робкая, такая добрая и простодушная Бетси взяла в руки кинжал, чтобы убить меня. И ее целью была я, но пострадала миссис Эньо, а я… Я, кажется, до сих пор вижу, как надо мной стоит Бетсалин, а капли крови миссис Эньо падают на мое лицо. Сколько их было, этих капель?Три или четыре? Сколько времени требуется для того, чтобы густая кровь соскользнула с лезвия? И сколько времени требуется для удара?

Определенно, для удара требуется совсем немного времени. Гораздо меньше, чем занимает падение трех капель крови…

И я приняла решение.

– Мистер Уоллан, опустите ружье. Мистер Оннер так же. Мистер Илнер, а вам вообще лучше не нервничать. Мама, отойди, пожалуйста.

Всеобщее недоумение, смешанное с потрясением, повисло в воздухе.

– Бель! – возмутилась мама.

Я обошла ее, ничего не говоря. Не призывая заклинаний, не используя магию и даже не пытаясь прибегнуть к силе, я медленно подошла к Бетси, и поняла, что сейчас девушка выше меня на голову, от того подол ее платья стал непривычно коротким, и я обратила внимание на то, что не замечала ранее – у Бетси был весьма существенный размер ноги… но я никогда этого не замечала. Я не замечала в ней столь многого, но…

– Бетси, – я протянула руку, и сжала ее широкую, холодную после мытья пола ладонь, и, запрокинув голову, всмотрелась в алеющие глаза, – я не знаю, что такое большая Дикая Охота, но… я знаю тебя.

– Мисс Ваерти! – она дернула руку, пытаясь высвободиться, но я ухватилась за ее ладонь двумя руками, не желая отпускать. – Мисс Ваерти, вы не знаете меня! Вы ничего не знаете! Однажды, я уже пыталась вас убить, и поверьте – это происходило осознанно.

Я это уже поняла.

Но понимала и иное:

– Ты ранила миссис Эньо, повредив лишь мышцы на спине. А надо мной ты стояла, занеся кинжал и… не нанося удара. Ты не хотела меня убивать. Что бы ты сейчас не сказала, но ты не хотела этого.

Горничная вздрогнула всем телом и попыталась высвободить руку снова, но я держала изо всех сил. И не потому, что хотела жить. Едва ли я думала сейчас о себе.

– Если, – мой голос дрогнул, – если ты считаешь это правильным, если для тебя это единственный выход – можешь убить меня.

– Анабель! – воскликнула матушка.

– Мисс Ваерти! – не сдержался и мистер Уоллан.

Но я сейчас смотрела лишь на Бетсалин. В ее глаза, ныне ярко выдающие в ней принадлежность к Rufusdraco, и осознавала то, что осознать было непросто – четвертая заповедь гласила: «Уничтожай ржавое семя». И драконы уничтожали. Весь народ. Они уничтожали, потому что хотели выжить. Но и Rufusdraco тоже хотели жить. Просто жить. Так могла ли я винить их за это?

– Я сделала все, чтобы спасти человечество, поэтому я пойму и приму любое твое решение,– я постаралась сказать это твердо и уверенно.

А Бетси тихо возразила:

– Вы сделали не всё, мисс Ваерти. Я несколько раз подталкивала вас к тому, чтобы вы предали огласке дело о «Крысятниках», но вы отказались, несмотря на имеющиеся доказательства, свидетелей и тот ужас, через который прошли ваши собратья-маги. Вы предали свой народ.

И Бетсалин резко вырвала свою ладонь из моих рук. Я же не нашлась чем возразить – она говорила правду. Истинную правду – я предпочла все скрыть. Можно было пытаться оправдать себя тем, что я не желала развязывания войны, но по факту, принимая то непростое решение, я беспокоилась о детях, и вовсе не человеческих. А о тех невинных детях драконов, которых вывезли из Вестернадана и которые стали бы первым объектом для отмщения справедливо негодующих жителей империи.

– Это ведь дети, – прошептала я, опустив взгляд, – ни в чем неповинные дети, которых обрекли на чудовищную участь. Для герцога Карио они были очередной пешкой, для профессора Стентона – потенциальной армией, для обозленных людей стали бы объектом возмездия. Но… это ведь только дети.

– Дети драконов! – гневно воскликнула Бетсалин.

– Просто… дети, – не согласилась я.

Горничная издала судорожный вздох, и едва слышно сказала:

– Когда-то и вы для меня были лишь ребенком. Ни в чем неповинное дитя, которое мне приказали убить, а я… не смогла. Нападение на профессора Стентона не было моим приказом, убить я должна была вас. Но я… не смогла. Хуже того, я напала на профессора, устроив все так, что он посчитал виновной Тикки, ту, что являлась магом старой школы и я знала – она получит точно такой же приказ, как тот, что получила я. И ей пришлось бежать, а я утешала себя тем, что пройдет время, и я найду в себе силы устранить вас. Но я… я не смогла. А потом от вас отвернулась ваша семья, и в тот день, когда перед вами захлопнули дверь родительского дома и вы прорыдали всю ночь…

Моя мама издала тихий стон, при этих словах. Я же не нашла в себе сил ни на что, даже на то чтобы посмотреть на Бетси.

– Всю ту ночь я простояла под вашими дверями, – продолжила горничная. – Я боялась, что вы что-то с собой сделаете. Вы, всегда такая сдержанная, все свои чувства и всю свою боль скрывали в себе, но никто не знает, что на душе у улыбающегося человека, а я знала. Знала, потому что, как и вы, потеряла все из-за драконов. Но вы… вы перестали быть невинным ребенком, мисс Ваерти, и самое ужасное заключается в том, что теперь вы на стороне тех, кто когда-то уничтожил всю мою семью, использовал вас, и продолжает использовать, ведь именно вы стали опорой драконов, их силой и их надеждой. Вы же так ненавидели их, от всей души ненавидели, так почему, мисс Ваерти? Почему вы им помогаете? Почему вы их защищаете? Почему снова позволяете себя использовать? Почему?!

Оглушенная ее горем, ее отчаянием, справедливостью ее слов и той чудовищной правдой, в глаза которой Бетсалин заставила меня посмотреть со всей четкостью и ответственностью, я пошатнулась, и…

«Анабель, ты осознаешь, что делаешь?» – когда-то спросил меня лорд Арнел.

И его дальнейшие слова: «Я не знаю, что это происходило сейчас с тобой, но когда-то мне довелось крайне сомнительное удовольствие побыть марионеткой, и это чудовищно. Как и чувство вины, что остается в душе после. И чувство гадливости от того, что по этой душе прошлись грязными сапогами, а ты не сумел противостоять этому».

Так вот… я сумела. Несмотря ни на что, но я сумела этому противостоять. И, кажется, только сейчас поняла это.

– Бетси, если бы я всю жизнь прожила в плену иллюзий, упиваясь собственной болью и тем, как жестоко меня предали во имя великой идеи спасения драконов, я бы не покинула карету той чудовищной ночью, когда прибыла в Вестернадан. Я бы не стала свидетелем смерти леди Елизаветы Карио-Энсан и кошмарный план герцога обратился бы явью. А если бы я, ослепленная ненавистью и непримиримостью, не помогла лорду Арнелу, вполне вероятно, что уже сейчас этот дракон, обезумев, уничтожал бы мою страну, все человечество, и всех Ржавых драконов. Мне больно, что меня использовал тот, кому я так доверяла…Мне больно, от того, что профессор Стентон молчал, и его молчание оказалось хуже предательства. Но оглянись на все случившееся, Бетси, и скажи – могла ли я поступить иначе?