Проклятие Матери гор - Ростислав

Лунга высокомерно хмыкнул.

– А чего ж она тогда испугалась? – рассмеялся Грогар. – Может, Лунгу? Не смешите меня! Ему только кур пугать.

– Во время этого путешествия, – задумчиво изрек Лёлинг, – я убедился в том, что иной мир существует. Ад, если хотите, существует. Я уверен, есть миры, которые мы не видим, не чуем, не осязаем. Вина Виктора Хорна в том, что он… открыл двери, ведущие в неведомое, и оно, как мы видим, весьма и весьма враждебно к нам настроено. Матерь Гор – первая гостья, и, войдя, она наложила на горе-колдуна проклятие. А за собой привела и гармов, и тутех, и еще невесть кого. Все эти чудовища живут у себя по собственным законам, среди коих главный – закон сильнейшего. Поэтому наша тутеха и испугалась – она просто подумала, что уважаемый Лунга вызовет кого-то, кто, возможно, не знаю… съест ее.

– Значит, достаточно погрозней поорать, и любое страшилище убежит, поджав хвост?

– Нет-нет! Это не так. Ничто в нашем мире не возникает на пустом месте. Любая религия несет в себе… нечто. Вы же знаете, что молитва порой исцеляет болезни и тому подобное – вот вам пример. Тут есть некое… волшебство, что ли. Но, уверяю вас, с гармами и с самим… зверем такой номер не пройдет. Но не это меня беспокоит. Если уж я начал говорить начистоту, то скажу. И снова речь пойдет о пророчестве. Лунга, друг мой любезный, может, сам скажешь? Ты ведь глубоко верующий человек.

– О чем речь?

– О книге Гогоша. «Абгрунд». Ты должен знать.

– Бросьте, Гогош был безумцем.

– И все же?

Лунга с наиважнейшим видом призадумался.

– Если Гогош прав, то… нам всем грозит гибель.

Сказав это, Лунга побледнел, и его красивые голубые глаза заблестели. Это длилось всего секунду, затем он взял себя в руки и даже попытался улыбнуться.

– Гибель, – прошептал он, – всему живому.

Глава 14 - 16

14

Он умирал.

Он уже не замечал, что в него летят камни, не слышал страшных проклятий, не чувствовал кровоточащих ран. Затуманившийся взор урывками улавливал множество мелькавших перед ним ног – босых, в сандалиях, в сапогах. Пыль вихрем крутилась вокруг его слабеющего тела. Знойное солнце нещадно палило.

– Нет, нет, – хрипел он. – Неужели… неужели вы настолько слепы… настолько глупы? Настолько трусливы, глухи, равнодушны? Опомнитесь…

И он умер. Рабы отнесли его тело за город и бросили в яму – туда, куда бросали собак, котов, рабов, нищих. Завтра «безмолвные» сожгут их всех.

Его имя патриарх предал проклятию, велел стереть из всех летописей, книгу, что он написал, – сжечь, а любого, кто осмелится прочитать ее, – вешать.

А спустя месяц в город пришла Черная Смерть, и собрала она обильную жатву, и первым умер патриарх – всё, как и предсказал он.

Гогош, Великий Безумец.

Вот так живописно, можно даже сказать, живо начал своё повествование Лунга.

Остаток ночи, к счастью, миновал без приключений. Путники прошли немало – господин ученый остался доволен, – успели насобирать множество ягод, а еще яблок: одинокое дерево, попавшееся им уже на самом рассвете, оказалось как нельзя кстати.

Только вот новое убежище, по всеобщему мнению, оставляло желать лучшего: всего-навсего пещера. Вход сюда вел узкий, но, кажется, недостаточно. Пещера, конечно, находилась довольно высоко – они и сами забрались в нее с превеликим трудом, но как-то страшно было все-таки. Грогар, воспользовавшись ножом из мешка Лунги, соорудил копьё и натаскал камней.

– Будем держать оборону, – весело сказал он. – С другой стороны, если затаимся здесь, точно мыши, может, он нас и не заметит.

Все от души пожелали, чтобы так и случилось.

Лунга тем временем горел желанием рассказать дальше о Гогоше.

– Гогош, – с глубокомысленным видом рёк он, – является личностью таинственной. Признаюсь, я долгое время изучал его биографию, стараясь выяснить причины его безумств и заблуждений, так что…

Лунга умолк и, обиженно взглянув на своего господина, слушавшего его в пол-уха (Грогар гораздо больше внимания уделял уже засыпавшей Лилии), словно бы нехотя продолжил:

– …так что могу похвастать отличным знанием сего предмета. Гогош родился в семье уважаемых людей: отец был богословом, одним из толкователей святых писаний Семерых Великих Магов. Об этом свидетельствует Патр Трематулийский, являющийся, как известно, современником Гогоша, а также крупнейшим и весьма авторитетным…

– Дружочек мой ненаглядный, – перебил его Грогар. – Я вот, если честно, не в настроении. Так что смотри – если, черт возьми, будешь витийствовать, клянусь этими самыми твоими Семерыми Великими Магами, получишь по лбу! Убери-ка всяких своих Патлов и прочих. Да не вздумай ерепениться, я, видишь ли, устал и хочу насладиться тихим покойным деньком – и историйкой, что меня успокоит и убаюкает. Понял?

Лунга насупился.

– Хорошо, – буркнул он. – Итак, Гогош рос богобоязненным, подолгу изучал все… эмм… перипетии и хитросплетения нашей веры. Вникал в каждое слово, старался максимально… максимально серьезно изучить весь Пантеон.

– М-да-а, – усмехнулся Грогар. – Что правда, то правда. Это дело непростое. Скажу вам откровенно, даже сам первосвященник не знает всех богов. Да что там говорить, он и свое-то имя с трудом припоминает, ха-ха-ха!

– Ну, знаете! – начал Лунга, но Грогар поспешил извиниться:

– Ладно-ладно, пошутил. Пошутил. Элдрик, конечно, старикашка неплохой, великий муж, просвещенный ум… Но ты, дорогой мой, лучше, определенно лучше! Ты такой фанатик, что тебя впору в зверинце выставлять, как некую диковинку! Ну, во всяком случае, уж на священном престоле ты бы точно смотрелся гораздо уместнее... Ну всё, всё, шутка это, шутка! Продолжай.

И Лунга, стиснув зубы, возобновил свое повествование.

– Действительно, как это ни прискорбно, Гогош несколько… увлекся. Изучив все догмы, пункты и допущения религии Святых Отцов, несчастный в своем извечном стремлении познать все тайны бытия углубился в изучение демонологии, эсхатологии, мифов и сказаний, так или иначе связанных с темой зла и погибели рода человеческого. В те древние времена царства, бывшие предтечами нашего, жили под строгим надзором правителей и церкви. В творчестве царил догматизм, вольнодумство каралось лютой смертью. Не избежать бы этой