Письмо звездному мальчику - Анна Антонова

Я не могла понять, шутит она или говорит серьезно, поэтому осторожно переспросила:

– Ну и зачем тебе это нужно?

– А надоело, – отозвалась подружка. Она говорила с улыбкой, но в голосе чувствовалось легкое раздражение. – Ходим, как дурочки, смотрим на них снизу вверх… А вот увижу все изнутри и разделаюсь наконец с этим театром. Может, хоть тогда эта дурь пройдет?

– Ты хочешь, чтобы это прошло? – поразилась я.

– Но так я тоже больше не могу! – сказала она уже без тени улыбки. – У меня жизнь раздваивается, я в реальном мире ничего не замечаю. С Антоном поругалась окончательно…

– Ты поругалась с Дворецким? – еще больше удивилась я.

Юлька давненько ничего не рассказывала о своем знакомце, но я думала – это она выполняет условия нашего договора под кодовым названием «никаких реальных парней». А что, я вот тоже помалкивала про хвостатого парнишку из перехода. С началом цветочной эпопеи я вообще перестала о нем думать, тем более, в последнее время его не было видно на привычном месте. Вот только сейчас зачем-то вспомнила…

– Ну да, – чуть спокойнее отозвалась Юлька. – Выбирай, говорит, или я, или они.

– Да кто они-то?

– Актеры!

– Он тебя к театру приревновал? – положительно сегодня был день открытий чудных.

– Ну да, – пожала плечами она.

– И, значит, по этому поводу ты решила и театр сделать реальной жизнью? – не выдержала я. – Прополоскать все в ведре с грязной водой? Неужели тебе в жизни мало помойки, чтобы еще и театр в ней вывалять?

– А я, может, хочу увидеть, что они обычные люди, – с вызовом сказала она. – А не только призраки на сцене!

– Но ведь мы с самого начала договорились, что театр с реальностью смешивать не будем! – привела я последний довод. – С фанатами не общались, к сцене не лезли, к служебному входу не бегали…

– Кто бы говорил! – ехидно заметила она.

Я смутилась: и правда, что это я развыступалась, если сама первая и с фанатами начала общаться, и к сцене полезла…

– А мне больше неинтересно, – глухо проговорила я. – Это была разовая акция. Добилась, чего хотела…

– И что теперь? – спросила Юлька.

– Что теперь? – повторила я. – Не знаю. Я, конечно, могу пойти в следующий раз, но у меня такое чувство, что ничего хорошего уже не будет. Все кончилось сегодня.

– Еще совсем недавно ты так не думала!

– Еще совсем недавно ты не собиралась там полы мыть!

– Да ладно, – отвернулась она. – Неужели ты решила, что я всерьез?

– Кто тебя знает, – пробурчала я. – Говорила ты вполне убедительно.

Юлька не ответила. Я отвернулась к окну, за которым по-прежнему летели лохматые снежные хлопья. «Засыпай, там, где неба кончается край…» Интересно, как его зовут? Вот прикол, если Антоном. Или Лешей. Зато сразу будет понятно, что это судьба…

Так, стоп. Второй раз за сегодня о парне из перехода вспоминаю. Вот они, последствия опасного приближения к сцене!

– Юль, – осторожно позвала я. – Так вы с Антоном совсем не общаетесь?

– Ну так, – неохотно отозвалась она. – Только по Сети иногда. «Привет, как дела», и все.

– Ты не расстраивайся…

– Да вот еще! – неожиданно резко ответила она. – Много чести!

– Но вообще-то странно, – задумалась я. – Сам же первый начал, к тому же и познакомились в театре…

– Ой, даже не хочу о нем говорить, – поморщилась она. – Когда в театр идем?

– Сегодня «Королева Марго», – с готовностью отозвалась я.

Юлька недоверчиво посмотрела на меня:

– Все-таки второй спектакль в день?

– Ну и что, – смутилась я. – Я нисколько не устала!

Я испытывала странные чувства, явившись в театр второй раз за день.

– Скоро совсем тут поселюсь, – проворчала я.

– Что? – не расслышала Юлька.

Ответить я не успела – к нам подошла Катя, страстная поклонница Теркина. Вид у нее был взволнованный, и, кивнув мне как старой знакомой, она спросила:

– Девчонки, не нужна крыса от Теркина?

– Какая крыса? – опешила я.

И Катя начала рассказывать:

– Помните, ему на последнем спектакле коробочку такую красивую подарили?

Мы кивнули – коробка и правда была. Мы похихикали над глупыми фанатками, предположили, что там торт, и благополучно забыли об этом. После огромного плюшевого зайца, которого недавно презентовали Теркину, какая-то банальная коробка уже не производила сильного впечатления.

– Так вот, там была крыса.

– Живая? – все еще не поняла я.

– Нет, дохлая! – раздраженно отозвалась Катя. – Ну вот, открывает Антон коробочку, а там…

Юлька недоуменно посмотрела на меня. Я лишь пожала плечами. Катя вела себя так, словно мы старые друзья – видимо, ей совсем не с кем было поделиться историей про крысу.

– Он потом нашел какую-то клетку в реквизиторской и посадил ее туда, – тем временем продолжала наша новая знакомая. – А я, главное, только сегодня узнала, иду на работу, слышу, Вера Павловна, ну, начальница моя, спрашивает: «Антон, как ваша крыса?» Она, оказывается, уже три дня в реквизиторской живет, все ее кормят… А Антон бегает по театру и всем ее предлагает. Сегодня репетиция была, так ему даже какой-то осветитель с балкона крикнул: «Антон, а правда, что у вас крыса?» Его, бедного, даже передернуло. Мне Вера Павловна говорит: «Возьми себе».

– Что же ты не взяла? – спросила я.

– Да я хотела, – сникла Катя. – Но мне мама не разрешила. Хватит, говорит, что я вообще тебя в этот театр отпустила. Я тут уборщицей подрабатываю, – пояснила она, и мы кивнули в знак того, что в курсе перипетий ее бурной личной жизни.

– Ну и дальше что? – наконец включилась в разговор Юлька.

– А дальше Вера Павловна говорит: «Давай, я для тебя возьму». В общем, поймали мы Антона в фойе, и она сказала, что может крысу забрать. Он так обрадовался… «Подождите, – говорит, – я сейчас». Вот мы за ним по всему театру и таскались – сначала он какие-то рукописи относил, потом в рубку зашел, потом уже поднялись к реквизиторской – оказалось, он ключи забыл, пришлось на вахту спускаться, а потом обратно на пятый этаж…

Я оглянулась, поймав любопытные взгляды – наша живописная группа и часто повторяемое слово «крыса» уже начали привлекать внимание публики. Но Катя ничего не замечала, взахлеб продолжая:

– А крыса такая хорошенькая, серенькая, глазки хитрые. Антон ее вытащил, на ладонь посадил. «Посмотрите, – говорит, – какая прелесть, а какие у нее лапки, замшевые, как перчаточки…» Вера Павловна и спрашивает: «А откуда она у вас?» Антон говорит: «Это мне девочки маленькие после спектакля подарили. Там еще записка была, что ее зовут Крысальд». Поворачивается ко мне и объясняет: «Ну, я в „Школе жен“ Кризальда играю». Как будто я не знаю!