Прибрежник - Алина Николаевна Болото

задохнулся под обрушившейся массой воды, какая-то сила вытолкнула лейтенанта на поверхность. Только глотнув воздуха, он обнаружил, что все еще сжимает саквояж. Я уверен, что именно Кеоде избавила лейтенанта от водоворота в момент гибели «Санта-Барбары», потому что Ирил тогда все внимание перенесла на шлюпки.

Пар изверг из нутра «Санта-Барбары» массу обломков, так что, пришвартовавшись к большой скамье, я имел возможность спокойно наблюдать за происходящим.

Газеты наврали. Катастрофа произошла в ясную погоду. По приказу Ирил я не покидал палубу с того момента, как злосчастное письмо оказалось у нас на борту. Никакого тумана не было и в помине. «Санта-Барбара» сама подставила свой борт грузовому пароходу «Коас». Капитана на мостике не было, пароход вел помощник и «Коас» он отлично видел. Почему он решил, что успеет пересечь дорогу «Коаса», знает только Чердже. Уже в ста метрах от грузового парохода вбежавший в рубку капитан положил руль на левый борт и дал машине задний ход, но уйти с чужой дороги «Санта-Барбаре» не удалось.

Ирил не могла спасти пароход, для этого пришлось бы менять ход событий, а это было не в ее силах. Она попробовала только смягчить последствия. Спуск на воду шлюпок был возможен лишь в течение первых десяти минут из-за быстро увеличивающегося крена, Ирил сумела растянуть эти минуты. Когда шлюпки левого борта сошли со своих кильблоков и завалились на палубу, на «Санта-Барбаре» оставалось только четверо…

– Герни!

Я думал, она тонет, я даже бросил скамью и поплыл к деревянной решетке от люка, за которую держалась Ирил.

– Герни, где лейтенант?!

Она имела в виду: «Где саквояж?» Они болтались в шести метра от нас: Рикат и саквояж. Неподалеку «Коас» принимал на борт людей с «Санта-Барбары».

– Герни, смотри за Кеоде!

Я смотрел, хотя у Риката это получалось лучше. Он баюкал саквояж на волнах, словно мать дитя в колыбели. И физиономия у него при этом была самая блаженная, как у святого. Ирил даже расстроилась. Она явно ревновала его к Кеоде, хотя эта идиллия не могла иметь последствия: Кеоде даровала мощь только раз и только в своем храме. Ирил всегда повторяла, что хочет вернуть Кеоде храму, где никто не сможет воспользоваться силой во зло. Возможно… Стоп, я сбился! Тьфу, как это я перешел на первое лицо? Правда и так было понятно, что я – это Герни, но я же не дневник пишу! Гораздо удобнее говорить о себе, как о постороннем. Вот, досада! Но исправлять не буду, не хочется время терять. Жрецы и так что-то заподозрили: уже два дня пытаются переманить к храму дух Има. Чихал я на их духа! Пусть только дожди окончатся!

Вот, отвлекся. Это все Миде виноват со своим кувшином! Бросил его у самого порога! Ладно, главу окончу так, а потом будет видно.

24

После того, как «Санта-Барбара» пошла на дно морское, мы еще с час плавали среди обломков. «Коас» не стал осматривать место катастрофы, хотя должен был. Его капитану это потом припомнили. Рикат совсем пал духом, а Ирил растеряла в воде половину шпилек, когда на горизонте наконец появился парус. Наш красавчик «Мираж» мчался не хуже парохода. Я, конечно, не стану утверждать, что он делал восемнадцать узлов, но шел он быстрее любой яхты Объединенного королевства, это уж точно.

– А если бы я не появился? – это были первые слова Чакты после того, как мы оказались на борту,

Ирил удивленно подняла брови:

– Ты что же, надумал брать расчет? Мне будет жаль расстаться с таким капитаном.

Чакта только хмыкнул. Он уже столько лет ходит на «Мираже», а все еще не отвык удивляться. «Мираж» слишком долго принадлежал Никлю Веренте, чтобы оставаться обычной яхтой. Даже Ирил не знает, с какой командой ходил Никль до окончательного возвращения на Янваю. Я с ними тоже не встречался, но у меня слух лучше, я отличаю крысиные шорохи и писк от звуков иного происхождения. Когда Корнелий Данни получил яхту в подарок, людей он набирал тоже по рекомендациям Веренте, так что несовместимости не было. И все-таки, Чакта сам не понимает иногда, почему оказывается именно там, где его больше всего ждут.

Гарунди опережал нас не менее, чем на трое суток, но я не заметил, что Ирил особенно удручена этим обстоятельством. Вызволив из рук прибрежника саквояж, она заперлась с Кеоде в малой каюте и продолжила изучение тетрадей, исписанных убийственным почерком магистра ордена магов.

Нэти меня разжалобил! Лейтенант с таким сожалением заговорил о печальной судьбе Макса (искренне полагая оборотня утонувшим), что я даже позволил себе глубокий вздох и принялся утешать Риката.

Прежде всего, сказал я, свиньи отлично плавают, а оборотней вообще утопить трудно. К тому же, «Санта-Барбара» пошла ко дну в пятницу, а это для оборотней день благоприятный. И, между нами говоря, существо, впитавшее в себя скверный дух шинлийской крепости, удивить чем-то сложно.

По-моему, пламенная речь в защиту оборотней произвела обратный эффект: прибрежник огорчился.

Часть третья

25

– О, несчастное дитя! – пожилая дама поднесла к глазам платок и промокнула воображаемую слезу. – Наше Общество Милосердных сестер дарит тебе два комплекта одежды и выражает искреннюю надежду видеть твое юное личико в рядах достойных носителей слова Господня!

По «юному личику» скользнула мимолетная гримаса, которую тут же сменило выражение «благоговейного восторга». Под жиденькие аплодисменты сестра милосердия продемонстрировала присутствующим и сложила на стул у кровати два серых платья, изъятых, видимо, у старших воспитанниц городского приюта.

– Я так благодарна! – воскликнула Элен, натягивая одеяло до подбородка, и подумала: «Когда же вы, наконец, уберетесь? Нашли зверинец». – Я никогда не забуду вашей доброты!

Вот уже сорок минут в госпитале шло собрание, посвященное счастливому спасению людей с корабля «Норис». Обитательницы женской палаты, одетые в свою лучшую одежду, расселись по стульям возле своих кроватей, и лишь одна Элен в соответствии со сценарием сестер милосердия изображала «восставшую из водяной бездны». Она лежала на кровати, утопая в кружевах и букетах, принесенных местными дамами, и страдала.

Самые уважаемые граждане города явились в госпиталь, чтобы выразить свое сочувствие и проявить милосердие, а Гарунди, как представитель пострадавшей стороны, терпеливо слушал и посылал Элен свирепые взгляды.

Вперед выступил почтенный седой старец в потертом, но еще приличном фланелевом костюме и пообещал за свой счет заказать торжественное богослужение по случаю счастливого спасения людей с парохода «Норис» и мужества, проявленного при этом гражданами города. Аплодисменты были громче.

Настал черед ответного