Опекун - Виктория Лукьянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нам предстоял сложный разговор. Я принял решение, от которого никто не будет в восторге, но так нужно мне. Нужно и ей, чтобы уберечь себя. Держаться как можно дальше друг от друга, как я делал это семь лет.
Эрика без напоминания села на стул, взглянула на меня. Я возвращаюсь в реальность, отмечая, что впалые бледные щеки налились едва заметным румянцем. Густые светлые ресницы подрагивают, губы сжаты.
Я выдыхаю. Нужно поговорить. Озвучить решение, попросить Эрику собраться и уйти. Довести дело до конца и спасти себя от необдуманного поступка, который разрушит нас.
– Добрый вечер, – шепчет она, растирая ладони о колени.
Я упрямо стараюсь смотреть за плечо девушки, но ее неловкие движения привлекают все внимание. Пальцы у Эрики тонкие, длинные. Ногти без лака, оттого бледные пластины кажутся неестественно светлыми.
– Добрый, – срывается с губ. В голове хаос.
Не смотри на нее. Не думай о ней.
– Я хотела бы ответить на ваш вопрос, – голос Эрики звучит звонко.
Я моргаю, пытаясь понять, что пропустил. Или успел что-то спросить? Хмурюсь, ловя себя на мысли – к этой встрече с подопечной я не готов. Слишком ярко, слишком детально стоит перед глазами сцена, когда она очнулась. Ее губы, мои пальцы. Теплое дыхание, сводящее с ума. Влажный кончик языка.
Четыре дня недостаточно чтобы вытравить из памяти минуту слабости.
Я молчу, поэтому Эрика продолжает говорить:
– Я хотела бы рассказать, что случилось на той… вечеринке.
Она поднимает глаза, и мы смотрим друг на друга. Как две скрещенные шпаги, только Эрика не намерена сражаться. Она готова ответить на тот вопрос, которым я изводил ее.
Киваю, позволяя договорить.
– Я действительно не планировала устраивать нечто подобное, но подруга предложила повеселиться. Отметить день рождения как положено. Так она сказала, но я сомневалась и все же согласилась. И вот результат: все вышло из-под контроля, потому что я доверилась ей и не смогла вовремя остановить.
Она хмурится и опускает потемневший взгляд. Вновь мнет одежду. Нервничает, но говорит вполне уверенно. Зато я не уверен в себе.
– Сначала пришли одноклассники. А с ними их знакомые. Все начиналось вполне мирно, но это в первый час. А потом стали появляться незнакомые мне люди. Они шли и шли, и я никак не могла остановить их. Лекси еще куда-то пропала…
Голос Эрики дрожит. Не все под контролем, как ей кажется. Но я молчу. Хочу услышать раскаяние, понять, что она может признавать ошибки. Так будет легче отпустить ее, выстроить ту нерушимую, как мне казалось всегда, преграду, и вернуть наши жизни в прежнее русло. Не видеться, не общаться, не знать друг о друге больше, чем нужно.
– Все завертелось с бешеной скоростью, и пока я пыталась найти подругу и заставить ее выгнать всех, потому что меня точно никто не будет слушать, кто-то вызвал полицию. Вот и все, – она пожимает плечами и отрывается от созерцания собственных коленок.
Я киваю.
Глупый поступок, необдуманный. Маленькая взбунтовавшаяся девочка, которая не получила желаемого. Я знаю о ее претензиях на наследство, знаю, как сильно она ненавидит меня и ту ситуацию, в которой оказалась согласно завещанию отца. Но мы оба заложники и я бы с удовольствием отдал бразды правления компанией ей или кому-нибудь другому, но не могу. Не могу даже озвучить свои мысли, потому что окажусь слабым в ее глазах. Проиграю собственную битву.
Мия бы окончательно меня возненавидела, отвернись я от ее семьи в такой час.
Но Эрика никогда не узнает. Я просто не имею права рассказать ей всю правду.
И от этого вдвойне тошно.
Подопечная замолкает и ждет вердикта.
Я складываю руки перед собой на столе, переплетая пальцы в замок.
– Было несложно, ведь так?
Она кивает, но на меня не смотрит. Длинные волосы падают на плечи, скрывая краснеющие кончики ушей. Мило, но не в этой ситуации. Я вообще стараюсь не думать об Эрике как о милом и добром ребенке. Она выросла, но мозгов пока не набралась. И лучше держаться от девчонки как можно дальше для собственной безопасности.
– Через два дня ты переедешь в новую квартиру.
Я смотрю на Эрику. Никакой реакции. А где счастье, что она выберется из моего дома-склепа? Или возмущение, что хочет вернуться в прежнюю квартиру…
– Я сменил штат обслуживающего персонала. Также ты поступаешь в другой университет. Обо все уже договорено, тебе лишь нужно подписать необходимые бумаги.
Эрика вновь молчит. Мне совершенно не нравится ее реакция, но я продолжаю говорить:
– Постарайся больше не попадать в неприятности, потому что предыдущее дело мне удалось замять, но если всплывет… – Я замолкаю, ожидая от нее хотя бы звука, но Эрика неподвижна. – Надеюсь, ты понимаешь, в какой ситуации оказалась и к чему все могла привести. Я бы не хотел, чтобы все вновь повторилось.
Ее плечи едва вздрагивают.
– Иди к себе. Отдыхай.
Я больше не могу смотреть на нее.
Эрика поднимает голову. Щеки залиты слезами, глаза болезненно блестят.
– Простите, – едва шепчет и подскакивает.
« – Чего уставился? – Мия спрятала сигарету, взглянув на меня.
Я пожал плечами. Плевать, что она прячется по кустам и тайно курит. И я знаю причину, почему она схватилась за пачку и сбежала. Первая ссора между родителями и ей. Идеальная Мия вдруг стала не такой уж и идеальной.
– А чего тогда приперся? Они прислали?
Покачав головой, я остался стоять и смотреть, как Мия подняла руку и поднесла к губам сигарету. Кончик вспыхнул и вскоре погас. Мия выдохнула, наполняя ночной сад едким запахом сигарет.
– Лучше извинись перед ними.
– Не хочу, – буркнула она, опуская глаза. Пнула камешек, который с тихим щелчком приземлился на противоположном конце тропинки.
– Они переживают за тебя.
– Не нужно за меня переживать, особенно тебе, Малыш.
– Мия…
– Да иди ты, – рыкнула она, выбрасывая окурок. Подскочила, растоптала, отставляя на светло-серой плитке угольно-черный отпечаток.
Я пожал плечами и собирался уйти. Собирался, но не смог.
Мия подлетела ко мне, дернула за локоть и с вызовом взглянула на меня.
– Тоже считаешь меня дурой? Тоже думаешь, что я недостаточно взрослая?
Без понятия, как я должен был отреагировать на ее вопросы. Взрослая ли она? По паспорту да, по поступкам – порой нет. Скажу, и она еще хуже расстроится или озлобится на меня. Тем более я так и не понял, почему родители и Мия поругались. Все происходило за закрытыми дверями, а я не имел привычки
