Картель правосудия - Фридрих Незнанский

– Сейчас вам пора домой – ведь предстоит мно-о-огое сделать. Что касается связи, милочка. Нашу следующую встречу хотелось бы провести в неформальной обстановке, так что приходить сюда больше не следует. Встретимся в субботу в двенадцать, у ресторана «Ореховый». Вы же не против, верно?

Катя пожала плечами и направилась к выходу. Кротков вернулся в свое кресло:

– До встречи. И берегите себя.

– Послушай-ка, ангел-хранитель, как тебя звать по батюшке, не Боцманом же? – спросил Эльдар.

– Можешь Палычем, да только ее, родимой, – он кивнул в сторону бутылки «Финляндии», – все равно не получишь, сказано мне было строго: «Нельзя!»

– Кем же это, позволь, Палыч, полюбопытствовать, тебе строго наказано? Уж не нашим ли юным другом, прыщавым Ваней-шлангистом? Он тут, похоже, большой начальник. – Сказано было, пожалуй, слишком ехидно, но старый моряк уже не мог уловить нюансов в голосе.

– Не умничай! Я здесь начальник! Соображаешь? Я! Палыч. – Он хватил стопку как бы в подтверждение своих слов. – Знаешь, кто тебя ко мне привез?

– Какой-то Кротков, – процедил Эльдар пренебрежительно.

– Кротков тебе не какой-то! И он, между прочим, меня уважает, всегда по отчеству: «Есть ли проблемы, Палыч? Я вам доверяю…» Хотя жук еще тот. – Он с сожалением посмотрел на почти опустевшую бутылку. – А Ваняй думает, будто Сам его ценит. – Палыч разгорячился и в сердцах сплюнул. – При первой надобности он этого сопляка бросит на амбразуру, а тот ничего и не поймет, пока пулю не схватит. Зачем еще такие желторотые дебилы нужны, спрашивается? Старый вор – он дерьмовое дело за три версты пупком чует. А скорей наш Ванька-дурачок нарвется сам и загремит под фанфары, шеф его вытаскивать не станет, нынче пацаны не в космонавты рвутся, только свистни – набегут, хрен прогонишь. Ну а на зоне, сам знаешь, таким в один день рога обламывают. – Боцман улыбнулся зажмурившись, наверное, представляя себе радостную картину Иванова унижения. Затем прикончил, наконец, бутылку и уставился на стену, о чем-то размышляя. Палыч безусловно пытался разрешить дилемму: пропустить еще шкалик и предстать утром пред чьи-то ясны очи в неприглядном виде или прервать выпивку в самом ее апогее. Второй вариант Эльдара не устраивал: если старик упьется до положения риз, толку от него не добьешься.

– Палыч! Кончай заливать. Говоришь, меня к тебе привезли? А на кой я тебе нужен? Может, твое хобби людям байки рассказывать, а чтоб не сбежали, недослушав, запирать их на замок? Или, скажем, ты за какую-то идею работаешь? А может, озолотил тебя Кротков, шестисотый «мерседес» подарил, за свой стол на почетное место усадил, в адмиралы произвел и поставил своим флотом командовать?

Старик, не ожидавший такого поворота в разговоре, озадаченно молчал.

– Он же тебя в грязи подобрал, на миллиметр приподнял, даже обмыться не дал, а ты ему уже готов ботинки лизать, как щенок. Говоришь, полмира объездил, жизнь повидал? Ванька-сопляк во внуки тебе, Палыч, годится, а посылает по матери и погоняет, как салагу, а ты рад стараться услужить. – Эльдар решил выдержать паузу: старческий маразм, укрепленный «Финляндией», замедлял восприятие Боцманом окружающей действительности. Но тот ответил сразу и почти без хмеля в голосе:

– Все ты верно базаришь, как тебя?

– Эльдар.

– Но не все знаешь. Я раньше в коляске возил безногого афганца, он в переходе христарадничал, их целая орава на ту же контору работает. Кто как в эту компанию угодил, не знаю, но есть там стоящие мужики, хоть и в некомплекте. Некоторые бежали, один, дурачинушка, к ментам за правдой подался, другой революцию устроил. Беглецов всех скоро вернули на место или прикончили. Понял, Эльдар? – Говорил Палыч скороговоркой, как будто боялся не успеть. – Миллион ты мне не предложишь, чтоб я куда-нибудь в джунгли к папуасам мотнул или на собственный атолл, а в любом другого месте они меня завтра достанут. И в лучшем случае урекают быстро, только куда им торопиться?

Эльдар улегся на сырой матрас и отвернулся от собеседника. Рассчитывать на помощь экс-моряка Палыча в побеге не приходилось: он, видать, уже много лет ходит с полными штанами и хозяев боится больше смерти. Остается надеяться на случай или на то, что Катя сможет уладить дела с Кротковым, но, исходя из услышанного сегодня, вряд ли он так просто оставит ее в покое.

С утра, как и предполагалось, произошла смена караула. Ваняй, качаясь в кресле, прослушал одну кассету, потом начал проявлять признаки раздражения. Надо полагать, должность вертухая не соответствовала его представлениям о роли собственной личности в истории.

– Эй, Боцман! Я отвалю часа на два, смотри, чтоб все было как положено, приду – проверю.

Палыч аж позеленел от злости, ночной разговор все-таки расшевелил остатки гордости в его забитой душе. Он приблизился к обидчику с перекошенным лицом, словно не в силах выговорить ничего в ответ на оскорбительное предложение, и неожиданно ударил его коленом в промежность. Ваняй скорчился, тогда дед взял табуретку и огрел его по спине.

– Будешь сидеть, пока я не разрешу выйти. Всосал? – Не дождавшись ответа, Палыч покинул поле брани, поспешно унося лавры победителя.

У Эльдара под воздействием житейских коллизий последних суток и по причине отсутствия первой степени свободы (передвижения) случился творческий экстаз.

– Палыч! Скорей неси ручку и бумагу! – крикнул он в явное нарушение правил. Боцман прибежал в абсолютном недоумении, с глазами навыкате.

– У тебя что, крыша съехала, парень? Жалобу прокурору писать собрался?

– Неси скорей, сейчас слова забуду!

– Какие, блин, слова?

– Да ты хоть знаешь, кто я? Я музыкант, я поэт, дурья твоя башка, Эльдар Назаров, слыхал? – Вопрос был задан без особой надежды на утвердительный ответ, но старику имя действительно оказалось знакомо. Лицо его расплылось в глупой улыбке, и он рысью бросился за письменным прибором. Но Назарову не отдал: решил сам принять участие в сотворении шедевра. Эльдар провозгласил:

– Значит, пиши! Мальчик Ваня трата та-та та-та та…

Мальчик Ваня вынимает финский нож,

Что ж ты лезешь на рожон,

Эх, пижон…

– Трата та-та та-та та, – задумчиво произнес Боцман… – Мальчик Ваня пропадает ни за грош!

– Ага, ни за грош, – прогнусавил Назаров нараспев, также задумчиво. – Точно, ни за грош. Гитара есть? Сейчас музыку сочинять будем.

– Где ж я тебе гитару возьму? Ты не в подсобке магазина «Мелодия», а… – Палыч осекся и бросил колючий взгляд на Ваняя. Тот наблюдал за творческим процессом с явной злобой. Возможно, он и сам не отказался бы поучаствовать, но натянутые после вчерашнего отношения с Эльдаром и скользкая тема предполагаемой песни отрезали все пути к сближению.

– На кожаной флейте играй, Моцарт! Вон у Боцмана одолжи. У него знаменитый инструмент, с фирменным знаком. Небось уже хвалился? – Ваняй расхохотался гаденьким фальцетом.