Ни слова о деньгах - Наталия Левитина

Звонок мобильника прервал Дашины размышления. Звонил брат.

– Что?! – испугалась Дарья. – Тебе плохо?! Температура?! Сепсис?! Давление?! Швы разошлись?!

Павел, крутивший в это время руль, разворачивая машину на перекрёстке, удивлённо покосился на пассажирку.

– Ты забыла про гангрену, – подсказал он.

Даша бросила на него гневный взгляд.

– Дашундрик, я тут что подумал, – спокойно произнёс в трубку брат. – А ты сегодня не приезжай.

– Как это?

– Мне стыдно, что ты из-за меня каждый день мотаешься из одного конца города в другой.

– Обо мне не беспокойся! Приоритетом является твоё самочувствие, а не мой комфорт. Я хочу, чтобы ты поправился! – заверила Даша.

– Но мне хорошо, – признался Андрей.

– Да? Как это?

– Серьёзно. Ничего не болит.

– Тебя, наверное, лекарствами опять накачали?

– Нет! Ни одной таблетки, ни одного укола. Просто, наверное, я поправляюсь.

– Андрюша, как же это здорово! – обрадовалась Даша, у неё даже выступили слёзы. – Вообще ничего не болит? Совсем-совсем?

– У-у. Типа, я уже умер. Но я не умер. Значит, отпустило. Так что, давай, сестричка, сегодня организуем тебе выходной.

– Но я сегодня на машине! Помнишь Пашу Калинина из моего класса?

– М-м-м… Да, конечно.

Так как всё детство брат работал Дашиным «хвостиком», он отлично знал всех её одноклассников.

– Паша отвезёт меня домой, а потом в больницу! – радостно объявила Даша.

– С какой это стати? – тут же напрягся Андрей.

Появление мужиков рядом с его красавицей-сестрой беспокоило Андрея. Он хорошо помнил, сколько страданий принесло Даше её неудачное пятилетнее замужество, сколько слёз она пролила из-за мужа-негодяя. – Да ладно, Дашундрик, отдохни сегодня, не приезжай.

– Я постельное бельё хотела поменять!

– Ты его и так каждый день меняешь… Можно один раз пропустить. Кстати, представляешь, Елена Борисовна и утром приходила, и в обед, а ещё вечером обещала заглянуть.

– Вот это да! – восхитилась и обрадовалась Даша.

Ей хотелось верить, что врач пристально отслеживает любые изменения в состоянии пациента, а не пустила всё на самотёк. К тому же Дарья уже поняла, что брат неравнодушен к звезде хирургического отделения, и надеялась, что влюблённость станет стимулом для его выздоровления.

– Хорошо. И что же? Мне действительно не приезжать?

– Не надо, Дашечка. Ты совсем забегалась.

– Ну, ладно… Это, конечно, странно…

– Договорились?

– Если ты хочешь…

Дарья сунула мобильник обратно в сумку.

– Удивительно, – произнесла она задумчиво. – Сегодня меня все футболят. Брат, подруга… Никому я не нужна!

– Так куда мы сейчас едем? Насколько я уловил, маршрут изменился?

– Поехали прямо к «Куполу Радости». Только…

– Что?

– А мы не сможем где-нибудь поесть? Я вот-вот умру от голода.

– Там есть отличное кафе – «Неаполь». Убьём двух зайцев: и поедим, и обстановку разведаем.

* * *

Минут сорок они добирались до того злополучного перекрёстка. Паша припарковал машину около «Неаполя», они вылезли из автомобиля и осмотрелись. Напротив виднелись вывески кафе «Магдалина» и вьетнамского спа-салона, неподалёку возвышался «Купол Радости» – оригинальное творение местного художника, модерновая композиция из стекла и металла. Горожане как только не обзывали это архитектурное сооружение – и «колпаком», и «тазиком», и «кумполом». Однако все свадьбы ехали сюда фотографироваться.

– Здесь, – вздохнула Даша. Она с тоской смотрела на дорогу, туда, где всё и произошло.

Пересечение улиц Монтажников и Ленинградской вовсе не относилось к наиболее запутанным или оживлённым перекрёсткам города. Даже сейчас, в час пик, дорога была почти свободна и автомобили пролетали мимо Дарьи и Павла на большой скорости…

Едва они вошли в кафе, Дашино сердце застучало быстрее: она увидела на противоположной стене огромную плазменную панель. И сейчас телевизор показывал вовсе не музыкальные клипы, а картинку с камеры наблюдения: на экране была видна парковка около «Неаполя», а дальше хорошо просматривался и весь перекрёсток.

Даша и Паша переглянулись. Вот если бы в тот день, месяц назад, камера точно так же снимала всё, что происходит снаружи!

– Оп-па! Смотри, Колечкина, нам везёт! Попали в яблочко с первой попытки!

Взбудораженный удачей, Паша, видимо, так разволновался, что ощутил настойчивую необходимость потискать одноклассницу: он обнял Дарью за плечи и притянул к себе.

– Ручищи-то не распускай! – возмутилась Даша. Она презрительно нахмурила брови и гневно сверкнула глазами.

– Пардон-муа! – испугался Павел, поспешно убирая чугунные грабельки с Дашиных плеч.

Василий (31, бармен): О, да тут всё ясно. Мужик совсем готов. Можно подавать в качестве вишнёвого мусса. Но с этой шикарной рыжей девкой он не справится.

Татьяна Дмитриевна (68, пенсионерка): Тогда, в школе, я постоянно говорила Павлику – не лезь к Кольцовой, отстань от нашей умницы, прекрати к ней цепляться. Но разве его удержишь? Проходу девчонке не давал, отвлекал от учёбы.

– Да я пошутила! – засмеялась Даша.

– Уф, – облегчённо выдохнул Калинин.

– Ага, испугался? Не ожидала, что ты такой пугливый!

– Ещё бы! Ты так зыркнула, как будто тротиловую шашку в меня бросила… Думал, всё, сейчас убьёшь на месте!

– Мы, красивые девушки, должны уметь давать отпор, – скромно объяснила Даша. – Но в целом я кроткая и милая и никого никогда не убиваю.

– Ты очень милая, – горячо поддержал Павел. – И очень красивая. Пойдём поищем, кто тут главный. Расспросим его о видеокамере…

Люся лежала, свернувшись калачиком, на диване, носом к стене. Она боялась, что преданная подруга, несмотря на строгое предупреждение, всё-таки нагрянет к ней. И сразу поймёт – случилось нечто ужасное, гораздо серьёзнее объявленного Люсей гриппа или ангины.

А признаваться Даше не хотелось. Никому на свете Люся не рассказала бы о кошмаре прошлой ночи. Это навсегда должно остаться её тайной – слёзы, страх, унижение…

Она протянула руку, нашарила блистер с таблетками, проглотила ещё две штуки. И подумала: вот бы выпить все сразу. И провалиться в избавительный сон – без боли и воспоминаний.

Она не знала, как жить дальше, не представляла, как справиться с тем, что произошло. Но упорно отгоняла от себя навязчивую мысль прекратить мучения, выпив пригоршню таблеток. Она слишком любила жизнь и ценила то, чем обладала. Она превозмогла обстоятельства своего рождения, не покатилась под откос – прямо в чёрную пропасть… Кем бы стала дочка двух запойных алкоголиков, девочка, выросшая в притоне, привыкшая засыпать и просыпаться под аккомпанемент пьяных воплей, в зловонии винного перегара и луковой отрыжки?