Кровью! - Нэнси Коллинз

– Я тоже. Но в демонов я верю. И вот туда мы и идем: заключать сделку с дьяволом.

– То есть с Сатаной?

– Ты что, шутишь? Это нам не по карману. Он только души берет в обмен. Нет, я иду к такому, у которого цены разумные.

Палмер решил, что лучше будет прекратить расспросы.

~~

«Монастырь» оказался маленьким темным баром, в припадке извращенности решенным в церковном стиле. Кабинки вдоль стены были когда-то церковными кафедрами и скамьями, кусочки цветного стекла, подобранные в различных снесенных церквах, образовывали несвязную мозаику на фоне дневного света. Штукатурные образы и иконы в разных стадиях разрушения висели в беспорядке повсюду; Черная Мадонна с Младенцем, потемневшие то ли в дыму бесчисленных свечей, то ли во второй попытке Ватикана «модернизироваться», глазели с насеста над баром плоскими и синими, как яйца малиновки, глазами. В углу побитый музыкальный автомат шипел поцарапанной записью «Роллинг Стоунз».

По дешевым ценам, ленивому обслуживанию и небрежному отношению к гигиене было очевидно, что «Монастырю» не приходится принимать орды набитых кредитными картами туристов, питавших Французский квартал. Одинокая проститутка у бара потягивала джин, а бармен протирал бокалы грязной тряпкой. Оба они внимательно посмотрели на вошедших Соню и Палмера.

– А что, если того парня, что мы ищем, здесь нет? – с надеждой шепнул Палмер.

– Куда он денется? Он всегда здесь.

Знакомый Сони сидел в дальней кабинке, где было темнее всего. Губы Сони изогнулись в тонкой и холодной улыбке.

– Привет тебе, Мальфеис!

Демон улыбнулся в ответ, облизав губы раздвоенным языком.

– А, Соня! Только, пожалуйста, называй меня Мэл. Не надо этих формальностей.

Палмер нахмурился. Чего угодно мог он ожидать, только не мальчишки-подростка в линялых джинсах и футболке с надписью «Серфинг или смерть!». К бывшей церковной скамье прислонилась роликовая доска, у которой на пузе был нарисован глаз в языках пламени.

– Пацан, а тебя уже пускают в бары?

Мальфеис поднял в изумлении непричесанную бровь:

– Соня, а это что еще за ренфилд?

– Моя фамилия не Ренфилд. – Палмер подавил желание встряхнуть за крысиный хвост этого наглого сопливого панка со скейтом. – Чего ты этим хотел сказать?

Соня махнула Палмеру рукой, чтобы помолчал:

– Потом объясню, когда закончим дело. Подожди меня у бара.

– Но...

– Я сказала:подожди меня у бара.

Голос был холоден и тверд как сталь и так же непререкаем. Соня подождала, чтобы Палмер отошел, потом зашла в кабинку.

– Ты сильно изменился, Мэл. – Полгода назад Мальфеис носил тело молодого чернокожего, увешанного кольцами золотых цепей.

Демон пожал плечами, хитровато улыбнувшись.

– Люблю держаться моды. Всегда был слегка на ней сдвинут. Итак, что привело тебя ко мне в когти, ласточка?

– Думаю, ты и без меня это знаешь.

– В самом деле?

– Не надо со мной вертеть хвостом, Мэл. У меня сейчас на это нет ни времени, ни терпения. Мне надо знать, что держит в рукаве Панглосс. – Она вытащила из кармана доставленное Палмером письмо и по столу толкнула его к Мэлу.

Тот постучал по бумаге неестественно длинным ногтем и хмыкнул.

– Легче легкого. А что я с этого буду иметь?

Соня вытащила черный керамический сосуд вроде коробочки для мази и дала его демону рассмотреть.

– Получила на той неделе из Катманду. Размолотый череп человека, который убил шесть тибетских святых, потом растерзал и изнасиловал трех миссионеров. Нормальный товар, чистейший – сам можешь убедиться.

В кошачьих глазах Мэла будто огонек вспыхнул. Пальцы нервно забарабанили по столу.

– Дай-ка попробовать.

Соня аккуратно отвернула крышку и положила в протянутую ладонь Мэла щепотку тонкого желтоватого порошка. Демон послюнил палец, сунул его в порошок и потом себе в рот.

– Ну? Какой вердикт?

Мэл одобрительно кивнул:

– Уау! Мама, купи мне такого!

– Договорились?

– Вполне.

Соня подвинула баночку к Мальфеису. Демон тут же вынул откуда-то позолоченное бритвенное лезвие и плоский кусок вулканического стекла и отвесил себе щедрую порцию раздробленного черепа. Не замечая ничего вокруг, он наклонился к столу и втянул дорожку обеими ноздрями, пыхтя носом, как идущая по следу гончая. Закончив, он резко выпрямился, надувая щеки и встряхиваясь, как запаленный жеребец. Глаза у него стали слишком большими, зрачки – неестественно щелеобразными, но в остальном он был вполне похож на человека.

– Ну, блин! Истинная, настоящая дурь! – Он усмехнулся полной пастью акульих зубов.

– Рада, что тебе понравилась. А теперь насчет Панглосса...

– Без проблем! – Мэл взял письмо и постучал его краем себя между бровями. Глаза закатились под лоб, показав зеленоватые белки. Странное рычание, низкое, как basso profundo, вырвалось из узкой безволосой груди, но вроде бы никто не заметил. Через пару секунд Мэл пришел в себя, и глаза его вернулись на место, как картинки в игровом автомате.

– Здесь мало информации о Панглоссе, если не считать его недавней попытки с тобой связаться. Но это на поверхности. А зато есть что-то, связанное с Морганом.

– Да? И ты можешь это выяснить?

– Извини, тут нужен допуск Первой Иерархии. У меня нет необходимых полномочий, чтобы получить для тебя эту информацию – в деталях по крайней мере. Одно могу сказать: что бы там ни делал Морган, это бурно обсуждают в Первой и Второй Иерархии. Одобряют там его действия или нет – сказать невозможно.

– А разве у тебя там нет связей? Я думала, у тебя дядя – Второй Иерарх.

– Дядя Ойе, что ли? Да, но он не самая крупная шестеренка в этой коробке. Он же, знаешь, занимается тем, что соблазняет людей нарушать обеты бедности – можешь себе представить? Его звезда стала закатываться с самой Реформации. Честно говоря, почти все Вторые Иерархи уже лишний народ – изначально их породили, чтобы искушать святых в средние века. И все равно прямое обращение к любому из них обходится в кровавую жертву. Не меньше трех кварт крови. Жаль, что не могу тебе ничем больше помочь, но правила есть правила.

~~

Палмер сердито глядел то на хайбол у себя в руке, то на Соню, которая все еще разговаривала с этим юным панком с забавными глазами. Черная Мадонна глядела на Палмера, нависая над полупустыми бутылками. Черный Младенец Иисус был похож на куклу, вывалянную кем-то в угольном погребе. Поднятые пухлые ручки кончались беспомощными кулачками, поскольку пальцы давно стерлись.

– Эй, мистер, ищете кого-нибудь?