Загадать желание - Ольга Кай

Разговор был долгим. Двое раславских парней притащили нам ящики, на которых можно было сидеть. Снова рассматривали фотографии, обсуждали, как можно временно оградить аномалии в нашем мире, пустив в ров воду с реки.

Жители Солончака сперва стояли неподалеку, прислушиваясь, потом кто-то громко возмущался, что правительство о них не заботится и не спешит возвращать по домам. Крикуна быстро уняли – быть может, его негодование и было справедливым, но не к месту и не ко времени. Многие колдуны собирались пойти в спящий городок родного мира, еще не понимая, что все равно не попадут из аномалии домой. Солдаты хотели их остановить, но Андрей Петрович дал приказ не трогать тех, кому и вправду захочется пойти. Только людям сперва объяснили, что, когда аномалия исчезнет, они останутся одни посреди незнакомой местности, по которой будут бродить злобные черные твари.

Предупреждение подействовало, и в город отправились не более двух десятков смельчаков.

– Мы им не няньки, – негромко сказал Леону Вахтыр. – Пусть сами решают, что делать. Всех ведь все равно не удержишь.

Небо понемногу светлело. В наскоро разбитом лагере у границы раславцы, один за другим, гасили факелы. Окна домов в аномалии были темными, лишь бледными пятнами света виднелись фонари у автозаправки на шоссе.

– Солнце поднимается, – Андрей Петрович посмотрел куда-то вдаль, но у нас на востоке были горы, и лишь несколько первых лучей вынырнули из-за крутых склонов, вызолотив редкие облака. – Мне пора.

Взгляд прищуренных глаз остановился на секире Вахтыра, которую тот, сидя, держал под рукой, и теперь, поднявшись, снова пристегнул к поясу.

– Мой дед коллекционировал старинное оружие, – задумчиво произнес Кожухов, – позже эта коллекция отошла музею. Но знаете… при взгляде на это вот великолепие во мне просыпается мальчишка, – он усмехнулся. – Теперь оружие куда удобней. Из пистолета может выстрелить любой, да и автоматы, вон, как у моих ребят, гараздо опасней вашего меча, Леопольд Алексеевич. А еще у нас есть такое оружие, которое может превратить в Пустошь целую страну, да-да… Но мои мальчики до сих пор дерутся на деревянных мечах или мастерят шпаги из камыша.

Он поднялся, отряхнул брюки и поправил пиджак.

– Хотелось бы мне увидеть ваш мир, – встретился взглядом с Арисом, пожал плечами: – Да, да, понимаю… Что ж, будем надеяться, что я его все-таки не увижу.

Напоследок Андрей Петрович сфотографировал списки колдунов и, вручив нам с Алиной новые телефоны с заряженными аккумуляторами, попрощавшись со всеми, пошел обратно к вертолету. Вахтыр с Леоном вернулись в лагерь, а мы смотрели, как начинают вращение огромные лопасти, как вертолеты поднимаются в небо и, пролетев над нами, пропадают на границе двух миров. А потом, вставив карточку в новый телефон, я ушла по стерне подальше от остальных, чтобы не мешали разговаривать – мало ли, когда еще представится случай?

– Мама! Алло, мама, здравствуй! Это я!

Я рассказывала мало – о чем? О том, как медленно умирает мир, в котором мы заперты, словно в хитрой ловушке? О черных тварях Пустоши – своих постоянных спутниках и невидимых собеседниках? О новой нечисти, разгуливающей по здешним лесам и дорогам? Или о том, что многие из тех, кто попал сюда из Солончака, уже погиб от рук напуганных, озлобленных крестьян и жестоких наемников, мародерствующих на чужой земле?

Хорошая новость у меня, по сути, была одна: Арис. Но говорить об этом по телефону не хотелось. Поэтому больше слушала. Узнала, что Семена, подозреваемого в убийстве стеклодува, скорее всего, отпустят – за него заступились люди, которые скупыми новостями о родных, попавших в этот мир, были обязаны именно ему. А еще в газетах действительно появились фотографии вроде тех, которые нам показывал Кожухов, и отец также считал, что хоть и не стоит замалчивать пропажу городов, но паника может оказаться опасней неведенья.

Спустя час с небольшим мы попрощались. Кажется, мама поняла, отчего я молчу. В голосе слышались слезы, но мама постаралась, чтобы ее прощальное «береги себя» прозвучало как можно жизнерадостней.

Алина, спрятав телефон в ладонях, плакала навзрыд. Я испугалась было, что в ее семье что-то случилось, но мама мне сказала бы, наверное… В ответ на мой взгляд Леон, обнимавший подругу, успокаивающе кивнул: мол, все в порядке.

Почти все уже успели позвонить родным, и теперь большинство колдунов вернулись в лагерь, где на костре готовили завтрак. Но в поле до сих пор было слишком много народу, и, окажись кто рядом, это непременно привлекло бы внимание. Арис сидел на теплой земле в стороне ото всех и смотрел на шоссе. Там, вдалеке, где поле плавно спускалось к дороге, стоял у обочины автомобиль с включенной аварийкой – он не дотянул до заправки каких-то две сотни метров. Водитель суетился, заглядывал под капот, посматривал по сторонам, но, как назло, трасса была пустынна. Рядом с машиной, иллюстрируя невозмутимое спокойствие, стояла женщина в светлом деловом костюме. В ее руке можно было заметить сигарету.

– Это она?

Арис кивнул, поднялся. Женщина выкинула окурок на дорогу и обернулась. Шляпки на ней не было, но понять выражение лица было сложно. Видимо, ее заинтересовало столпотворение посреди поля, или женщина заметила, как кто-то из наших колдунов вынырнул из ниоткуда, и теперь присматривалась… Узнала ли она Ариса? Могла, мы стояли не слишком далеко.

– Пойдем, – Горыныч отвернулся от дороги и, приобняв меня, повел к границе аномалии. – Не стоит мне больше сюда заходить, – он неожиданно улыбнулся: – А то так и застрянет возле этой заправки.

Леон с Алиной вскоре присоединились к нам, присев на ящики у огня. Вид у обоих был невеселый. Сын воеводы как будто хотел сказать что-то, да передумал. Перехватив его взгляд, Арис сунул руку в карман.

– Все забываю отдать, – проговорил он.

На ладони Горыныча лежала тонкая цепочка с подвеской в виде летящей ласточки. Все такая же светлая, без капельки черноты… Долгий же путь она проделала – с плит на раславской площади, припорошенных новогодним снегом. Через чужие руки – руки тех, кто заколдовал воеводу и убил его верных соратников, обезглавив их каменные статуи. Побывала в Пустоши, в одинокой башне у границы мертвого города, и, отданная в качестве откупа обреченным Виктором, закончившим путь русальей ночью в озере Пруток, эта цепочка вернулась, наконец, к своему владельцу.

Леон смотрел на нее, будто не веря глазам, потом протянул руку, взял осторожно… Серебряная ласточка спряталась под воротом мужской рубашки.

– Спасибо.

Поредевший в схватках с Иштрой отряд воеводы вернулся уже посветлу, и по серым, усталым лицам людей видно было, что хороших новостей они не привезли. Вахтыр предложил созвать совет, но Алексей Леопольдович лишь отмахнулся и присел рядом с нами у костра. Мы как раз закончили завтракать. Утро выдалось сырым и холодным, а после бессонной ночи было и вовсе зябко.

– Значит, в вашем мире тоже неспокойно? – Алексей Леопольдович задумчиво смотрел на огонь, блеклый в свете скупых утренних лучей. – Скажи мне, Арис, в этих списках ты искал только имя сестры? Или есть что-то еще?..